Похождение сантехника из ЖЭК.

Юмористические рассказы, анекдоты о сантехниках, электриках, сварщиках, слесарях и других мастерах рабочих специальностей.

Модераторы: Afonya, hashmelator

Аватара пользователя
Cантехник-патологоанатом
Сообщения: 70115
Зарегистрирован: 01.10.2008
Откуда: Санкт-Петербург
Возраст: 54
Контактная информация:

#1 Похождение сантехника из ЖЭК.

Сообщение »

Глава первая.




Всякому известно, что такое похмельное утро, как сушит горло, как немилосердно стучат в голове тупые молотки, как внезапными спазмами скручивает желудок. Но не годится начинать рассказ с таких кошмаров, должно быть в любой безнадеге хоть какое-то светлое пятно, а не только зеленые пятна перед глазами. Должен быть где-то поблизости заветный стаканчик или бутылочка пивка, и должна быть рука друга, которая эту бутылочку тебе протянет. Потому с утра пораньше, - какие уж тут заявки - Телицкий зарулил к Потапову. Куда бежать в беде, как не к другу!.. Однако Потапов открыл дверь смурной, буркнул: проходи, пошлепал на кухню.

-Куда проходи, некогда мне, заява висит! Я на секунду! Дай червонец, Потапыч! Не то помру!

-Пить надо меньше, - бурчал Потапов, не врубаясь в ситуацию.

-Да что с тобой сегодня! Как в воду опущенный…

-Будешь тут в воду опущенный. Нет у меня денег…

-Как нет? А халтура твоя?

-Накрылась халтура. Неделю работал, сделал все, как надо, по уму, аванс на материалы потратил, хотел как лучше… Пришел за деньгами, а мне говорят: какие деньги, родной? Первый закон бизнеса, знаешь? Если можешь не платить, не плати. Потому иди отсюда, покуда цел, ищи денег в другом месте!

-И ты ушел?! – взвился Телицкий. – Да я бы… -Я тоже, - вздохнул Потапов, - а что толку? Вывели на задний двор, врезали по ребрам, вали, говорят, а то в милицию сдадим, хроник хренов! Это я-то хроник! Ой, Вова, что за жизнь пошла! Как закрылась наша контора, так все кувырком. У этих работа есть, денег нет, у тех своих работников полно, не знают, чем занять. Третьи не платят, гады… В доме ни копья! Телефон отключили. Хорошо, Люся с Наташкой у тещи, а то бы вообще… Хоть вешайся… Потапов замолчал, повесив тяжелую стриженую голову, болтая тапком на босой ноге. Терпеть не мог Телицкий таких пауз.

-Слышь, Леха, не хандри, а? Ты ж крутой мужик, у тебя руки золотые, голова светлая – выкрутишься как-нибудь! Не дрейфь, прорвемся!

Самому было понятно – все это пустые слова. Надо было что-то делать, а не языком болтать! От обиды за друга и похмелье забылось, прояснилась голова. -Потапыч, дай-ка мне сумку, или мешок поплоше!

-Возьми там, на вешалке…

Телицкий выбрал черный мешок с мерзкой харей и надписью «Prodigy». Вышел на лестничную площадку, вскрыл электрощиток и в шесть секунд срезал потаповский счетчик. Благо, весь инструмент с собой. Хотел подсоединить провода напрямую, но тут выше этажом хлопнула дверь и кто-то пошел вниз, шаркая и сморкаясь. Чего был всегда чужд Телицкий, так это тщеславия - добрые свои дела предпочитал не афишировать. Натурально, пришлось рвать когти. На улице пахло весною… Телицкий на миг приостановился, вдохнул сладкий пьянящий воздух, огляделся. Мещанов и Перетрухин перебегали улицу наискосок, к винному магазину. Он помахал им и повернул к ЖЭКу. (Ну да, к ЖЭСу, по теперешнему, но так достала вся эта чехарда с названиями – ПРЭО, МРЭО!.. Профессионалы консервативны). До рынка рукой подать, но есть в Вове чувство стиля, любовь к авантюре – сделал крюк, в наглую вломился в ЖЭК с добычей в мешке.

-Мариночка, запишите заявку электрикам. Сейчас Потапова встретил, у него счетчик срезали. Дом 7, квартира 58…

Красавица Марина начала было записывать, но опомнилась: -Телицкий, на тебе ж заявка горит! Тетка уже два раза звонила, верещит, как резаная! Телицкий, миленький, беги бегом, я думала, ты уже там…

Вова вышел бодрым шагом, но на улице ноги сами повернули к рынку – не таскаться же с грузом. Он уже предвкушал наживу, представлял повеселевшую рожу Потапова и долгожданную бутылочку пива, («Петровского», если хотите знать). И тут светлый день померк - перед ним, заслонив собой полмира, выросла из-под земли грозная фигура Марии Ивановны.

-Здравствуй, Володенька, здравствуй, милый мой,- елейным голосом затянула она. –Ты до коих пор меня будешь мурыжить? Вторую неделю жду тебя, аспида! Или мне начальству твоему жаловаться, родной ты мой?

-Марьиванна, сегодня же, сейчас же! Только на заявочку сгоняю, и сразу к вам! Заявка срочная, полдома залило! Но уж оттуда прямо к вам, ей-богу…

-Ну, гляди, Вова, я ждать буду. Не придешь, обижусь, тогда пеняй на себя!

-Приду, приду,- уже на бегу обещал Володя, счастливый, что удалось так легко отделаться.

На рынке, подойдя к прилавку со всякой технической бестолочью, Телицкий мигнул продавцу:

- Начальник, счетчик возьмешь? Новьё, муха не сидела!

-Полтинник, - как бы делая одолжение, выдавил из себя торгаш.

-Дай хоть семьдесят, начальник! За сотню ж продашь!

-Полтинник,- как заводной, повторил сквалыга.

-Имей совесть, браток, прибавь!

Браток обиделся:

-Иди отсюда со своим ворованным счетчиком!

Телицкий развернулся было уходить, мол, на тебе свет клином не сошелся, найдем другого, но тут подошел гражданин к прилавку, спросил как раз счетчик и торговец, не моргнув, выдал: двести пятьдесят. Такой накрутки Телицкий никак не ожидал. Возмущенный, он мгновенно перехватил покупателя: -Друг, возьми у меня за двести…

Сделка состоялась на глазах возмущенного торгаша, не посмевшего, однако и пикнуть – бравый сантехник остановил его взглядом, освоенным еще в юности, в секции бокса. «Ты теперь спортсмен, драться вне ринга не имеешь права, - втолковывал тренер задиристому мальчишке, - потому учись останавливать противника другим способом». И выучил прямому волчьему взгляду, который не раз выручал Вову в жизни. Помог и сейчас обойтись без лишнего шума. Так что все остались довольны: покупатель экономией, Володя прибылью, а обсыхающий от холодного пота торгаш – тем, что бандюга ушел, не причинив урона.

У выхода с рынка, мысленно испросив у Потапова денег в долг и мысленно же получив согласие, Телицкий взял бутылочку пивка («Петровского», как и было сказано), хорошо отхлебнул. Пиво долгожданной освежающей волной пошло по жилам. Грех упускать такие минуты, бежать сейчас куда-то, разменивая на стертые медяки суеты лучшее, что дано нам в жизни. Телицкий отступил в замызганный закуток, чтоб не толкаться в проходе, отхлебнул еще, задумался, уставясь невидящими глазами в бессмысленно мельтешащую толпу… Вот глядите - что может быть прочней и надежней старой армейской дружбы! Казалось бы, ничем не помог Потапов Телицкому, да и не мог ничем помочь, сам сидит в английском магазине, однако же, бросившись на выручку другу, Вова заодно и свою проблему решил. А не было бы друга, так и мучился бы целый день. После вчерашнего. Спасибо тебе, Потапыч! Сколько раз уже они вот так выручали друг друга! Два года не разлучаться, одну грязь сапогами месить, из одного котелка есть, на соседних койках спать – это что-то значит. А нет, вру, на полтора месяца расставались! Как-то зачесалось Вове в самоволочку, а у них уже все было к тому времени отработано, второй год пошел: в укромном месте под высоченным забором части здоровяк Потапов берет на плечи легонького Телицкого, разгибает колени – и Вова, как из катапульты, перелетев колючую проволоку, оказывается на свободе. И сколько раз все проходило гладко, а тут стоило приземлиться, как из-за поворота показался патруль. Бежать некуда – длинная дорога между двумя заборами ведет только к КПП. А голодные волки, роняя на асфальт слюну, уже перешли на рысь. Что было делать Телицкому? Ждать, как барану, когда тебя съедят, больше ничего… И тут пришло спасение – Потапов, почуяв неладное, бросил в бой все свои могучие килограммы. Удар, другой - и толстенные новенькие зеленые доски не выдержали, треснули. Маленький Вова проскочил в образовавшийся пролом, по счастью, тотчас же намертво заклиненный раскормленным дуроломом-прапорщиком. И все закончилось благополучно. Для Телицкого. Потапов загремел в госпиталь с переломом ключицы…

Пивко дошло до души, и так захорошело, слов нет. Вова откровенно ловил кайф, пустив мысли гулять куда попало. Сегодня отчего-то тянуло на воспоминания… Служба Телицкому давалась легко, может, потому, что был уже за плечами кой-какой жизненный опыт. Так что вскоре, получив сержантские лычки, он стал для Потапова отцом-командиром. А Потапыч, что называется, погон не замарал, так и остался рядовым. Казалось бы, парень гвоздь, все при всем, приказ выполнит четко, быстро, подойдет, как надо, доложится - и бац, все псу под хвост – козырнет левой рукой!… Потом спросишь, как же так, Потапыч - сам не понимает, только руками разводит… И вот ведь, как сложилось - на всю жизнь Потапов связался с армией, и очень армию любил и уважал, а Телицкий на дух не переносил военщину. После дембеля Потапов сел за книги, поступил в институт и однажды на практике попал под острый глаз проницательного военпреда. С тех пор проблемы выбора у него не было, до последнего времени, когда родная контора развалилась. А Вова после армии решил мир посмотреть и деньжат подзаработать – пошел мотористом в торговый флот. Старпом на первом Вовином пароходе был душевный, поговорил с новичком, в душу, можно сказать, влез – Вова, как зеленый пацан, раскрылся, выложил подноготную: романтика романтикой, но хочется нормально приодеться, все такое, штаны с заклепками… Старпом глядел из-под кустистых бровей понимающе, кивал, похлопывал по плечу… Первый шторм застал Телицкого на вахте, в трюме, и так его умотал, что в конце концов Вова не выдержал, выполз на воздух.. Ледяной мокрый ветер и ухмыляющийся от уха до уха горизонт не принесли облегчения – Вову, пардон, вывернуло наизнанку и он без сил лег тут же на палубу. Откуда ни возьмись, подошел на кривых крепких ногах старпом, наклонился, взял Вову за волосы и стал тыкать лицом в склизкую вонючую лужу:

- Хочешь штаны с заклепками?..

Добавлено спустя 2 минуты 15 секунд:

Глава вторая.

Наконец Телицкий допил пиво, с сожалением поставил пустую бутылку на асфальт и пошел было по своим делам, но был остановлен соблазнительным зрелищем: в самой толкучке, расстелив картонку на грязном асфальте, лопушил растяп наперсточник. Азартные игры всегда привлекали Телицкого, он был убежден, что в любой игре, как бы ни мухлевал партнер, есть шанс выиграть, главное не сплоховать самому - навязать противнику свою игру. Он с тобой играет в наперсток, а ты с ним, ну-ка, сыграй в жадинку. И там будет видно – кто кого.

Телицкий следил за шариком, видел, что мошенничает парень, что народ, толпящийся кругом, наполовину не случайный, одна шайка, говорил себе, что это чистой воды лохотрон – но с каждой минутой больше и больше затягивала игра, хотелось попытать счастья… Наперсточник тоже приметил похмельного мужичка с загоревшимися глазами.

-Не мерзни, дядя, играй не глядя, - с шутками-прибаутками сплавил одного лоха, принялся за Телицкого. –Ставишь рублик, получишь бублик…

Телицкий поставил десятку, выиграл, поставил еще – опять выиграл. Он знал, что это наживка, что подлецам понравился его шикарный пузатый кошелек, набитый всякой всячиной, а еще более – несоответствие крутого лопатника и полубомжового вида сантехника, и трясущиеся в азарте руки и горящий взгляд. Ну, положим, руки у Телицкого никогда не тряслись - ни с похмелья, ни в азарте – сейчас он просто подыгрывал противнику – а вот взгляд горел неподдельно. Поставил еще пятьдесят рублей и снова выиграл – его решили вытряхнуть основательно. Он запихивал деньги в кошелек, как бы колеблясь, ставить еще или нет – и вдруг бухнул на кон две сотни. Замелькали руки, заходили стаканчики, как живые, Вова понял – пан или пропал, сейчас или никогда – прости, Потапыч! Выдохнул, аж брызнув слюной:

-Эх, всю тыщу надо было ставить! – Дал мошеннику оценить фразу и – оп! – придавил стаканчик ногой. – Здесь!

Публика замерла в восхищении от лихой игры. Дрогнул мошенник, пожадничал, не стал финтить, выдал выигрыш в ожидании бешеного куша. Телицкий разинул кошелек для следующей ставки - и рванул между ларьками к автобусной остановке. Два парня, зевавшие в сторонке, вдруг вспомнили, что тоже опаздывают, кинулись следом, но молодец водитель захлопнул двери у них под носом, решив обойтись без эксцессов. Отъехав немного, он дунул в микрофон, сказал:

-Гражданин на задней площадке, подойдите к водителю! - И, уже конфиденциально, подошедшему Вове, - я тормозну за углом, выйдешь и мотай дворами. А то друзья сейчас догонят…

-Спасибо, командир,- просто сказал Вова.

Хорошо брести по тихой улице, оторвавшись от злой погони. Телицкий взял еще пивка, пересчитал деньги – почти четыреста сорок рубликов. Блеск!..

Неспешно, по-питерски начиналась весна, потихоньку сходил с газонов снег, обнажая жухлую траву, черные кучи прошлогодней листвы, скопившуюся за зиму помойку. Грязные тротуары местами уже высохли, местами пересекались ручьями воды, хлещущей из водосточных труб, мостовые, залитые вдоль обочин, посередине парили, на глазах высыхая, солнце, щурясь, выглядывало в просветы спешащих неизвестно куда облаков. Какой-то, черт его знает, уют есть в этой грязи и неразберихе, в этих заплеванных тротуарах, обшарпанных домах, неухоженных улицах с разбитым асфальтом , в шушере бестолковой жизни… Хотел было Телицкий швырнуть на газон банку из-под пива, для полноты картины, но не поднялась рука, пошел, ища глазами редкую в наших краях урну. Никогда он не мог насорить или хотя бы плюнуть на тротуар – дурацкое воспитание для сантехника. Так что, если увидите на захламленной улице человека со смятой сигаретной пачкой или пустой банкой в руке, знайте – это Телицкий. Смело подходите и здоровайтесь. Можете дать в долг - с первой же халтуры отдаст.

Потапов был мрачнее прежнего. Впустив друга, пошел метаться по квартире, роняя табуретки.

-Нет, ты гляди, Вова, - он чуть не плакал, - твои гады жэковские у меня свет отключили! У меня ж не просрочено почти! Пошел в туалет, – свету нет, а? Что за жизнь!..

-Потапов, ты не прав! – Вова решил растянуть удовольствие. – Наши электричество не отключают. Это Ленсвет.

-Да какая разница – ваши, не ваши! Что мне теперь – в темноте сидеть?!

-Да ладно. Никто у тебя свет не отключал, - Телицкий сдерживал торжество. – Счетчик у тебя срезали сволочи какие-то.

- Счетчик срезали?- разинул рот Потапов.

-Ну да, срезали и продали. А деньги тебе принесли!

Телицкий, как фокусник, потянул из бумажника купюры, – у Потапова глаза полезли на лоб. Он держал деньги в руках и что-то мычал, не находя слов. -Меньше пены, браток! – великодушно вывел его из затруднения Телицкий, - окучивай бабки и вали в лабаз, без полбанки всего не расскажешь. В ЖЭК не заходи – заяву я за тебя уже кинул…

-Заява! – пробило Телицкого. – Леха, я ж про заяву забыл! Я ж с утра… Там баба зверь… Елы-палы!..

Потапов что-то кричал ему вслед, но он уже с грохотом сыпался вниз по лестнице. Снизу уже крикнул:

-Леха, я мигом! Туда и Обратно!

Выскочив на улицу, понесся - но куда? Ради бога, куда? Адрес напрочь вылетел из головы. Вот елы-палы!.. Полетел к ЖЭКу.

Марина подняла на взмыленного скакуна свои прекрасные ледяные глаза. - Поздно, Телицкий. Мадам уже начальнику звонила. Он велел тебе зайти – сам тебя на эту заявку отправить хочет…

-Мариночка, ангел, ты адрес скажи, и все – ты меня не видела!

-Шестой дом, квартира 325. Я тебе уже третий раз говорю!

-Марина, ангел мой!..

-Вон с глаз моих!…

Во дворе притормозил – куда бежать – уже нажаловалась, гадина, спеши не спеши, втык обеспечен, еще и премия полетит. Отмазаться бы как-нибудь - задумался и не заметил, как снова потемнело. На пути снова стояла Мария Ивановна. -Володечка, освободился, родной! Ну пойдем, пойдем ко мне, я уж заждалась тебя, голубя…

-Мария Ивановна, не могу сейчас, авария! Полдома…

-Вижу, вижу, какая авария! Плетешься нога за ногу!

-Нет, бегу, бегу, Марьиванна, ей-богу, бегу! – блестящим финтом, как звезда НХЛ, Вова обошел преграду, - не могу я сейчас, Марьиванна!..

-А я могу – вторую неделю тазики подставлять? – гремела ему в спину Мария Ивановна, но тщетно – Вова не оборачивался, он несся по улице, только рубашонка пузырем…


В 325 квартире его встретили недружелюбно, и это еще мягко сказано. С порога на Телицкого обрушился крик и ругань, в том числе и матерная. Хозяйка была именно «мадам», таких Вова узнавал моментально и никакой приязни к этому типу не чувствовал. Достаточно сказать, что одета она была в шикарнейший пунцовый халат поверх нелепого спортивного костюма, явно отхваченного на вес в секонд хэнде. И квартира, забитая дорогущей мебелью, была под стать хозяйке. В короткое время Телицкий узнал о себе массу нового: что он бездельник, алкоголик, шаромыжник, что в ЖЭКе собраны отбросы общества, хамы, быдло, ни на что не годное, что пока он, ворюга, промышлял на похмелку, она тут себе места не находила с самого утра, что стерва, которая сидит у вас на телефоне… Телицкий не терпел оскорблений личности, если бы перед ним был мужчина, дело дошло бы до рукопашной, но проявлять агрессию по отношению к женщине он не мог. Холодная ярость кипела в душе сантехника, тем более, что никаких признаков катастрофы не наблюдалось. Ни характерного запаха, ни звука льющейся воды, ни луж под ногами, ни, тем более, плавающей по квартире мебели.

-Итак, мадам, где засор? – деревянным голосом осведомился Телицкий.

-Да какой засор! Кольцо я в унитаз уронила! – мадам пропустила Вову вперед и в сердцах ткнула раза два кулаком в спину. – Жду вас, гадов, с утра, в туалет не сходить…

Эти тычки стали последними каплями, переполнившими чашу терпения, если выражаться высоким стилем. Мысли же Телицкого в этот момент высоким стилем выразить было невозможно. Единственная цензурная их часть состояла вот в чем: «я тебе, гадина, покажу кольцо…» Увидав в унитазе размокшие розовые бумажки, он начал было: -А грязь за собой выгрести не могли… - но осекся. План мести молнией сверкнул в голове.

Засучив рукав, он сунул руку в темную воду и, конечно, сразу наткнулся на кольцо. Верней сказать, это был перстень с массивным камнем. Там же, под водой, Телицкий надел его на безымянный палец, развернул камнем внутрь ладони, для виду пошарил еще немного, приказал: «тряпку чистую принесите!». Спокойно глядя в глаза бестолковой крикунье, тщательно вытирал мокрую руку, так что кольцо было скрыто под тряпкой.

-Увы, мадам. Кольцо уже в Финском заливе. Воду в ванной откройте погорячее – и, как только хозяйка шагнула в ванную, содрал с пальца кольцо и сунул его в карман. Наделось оно легко, а слезать не хотело, но – несколько мгновений судорожной борьбы, и дело сделано – Телицкий спокойно и тщательно моет руки под обжигающе горячей струей воды. Хозяйка, видимо, сильно надеялась на лучший исход, и потому примолкла под гнетом разочарования. Но ненадолго - уходить из квартиры Телицкому пришлось под аккомпанемент такой же ругани, какой он был встречен.

На лестничной площадке двумя этажами ниже Телицкий вынул из кармана трофей, чтобы рассмотреть его как следует. Тяжелый перстень из темного золота, с огромным прозрачным камнем лежал на Вовиной ладони. Два стебелька, сплетаясь и расплетаясь, обрамляли темный кристалл, почти не касаясь его, так что казалось, что кристалл висит в воздухе, а в простом ритме сплетений было столько живой радостной силы, что дух захватывало. Из-за туч на секунду проглянуло солнце и прошлось по граням кристалла, как по клавишам клавесина. У Вовы стукнуло и замерло сердце: «Ах ты, прелесть какая!..» Он надел кольцо на палец, и оно опять наделось легко, а сниматься никак не хотело. Телицкий все же с усилием снял его, положил в карман и побежал вниз по лестнице, – заявок-то было еще море…

Добавлено спустя 1 минуту 30 секунд:

Глава третья.




Обитатели квартиры 325, солидная семейная пара, до последнего времени жили, в общем-то, спокойно, несмотря на явно въедливый характер супруги. Глава семейства, Виктор Петрович, был прорабом в крупнейшем строительном тресте, вкалывал, как проклятый, строил жилье людям и зарабатывал на свое, растил детей, (сына и дочку), помогал им встать на ноги. Всю жизнь он работал целыми днями, приходил домой без ног и после ужина валился спать. По выходным же было у него хобби – рыбалка, так что ссориться было некогда. Супруги давно привыкли к такой жизни, она их устраивала,– жена домохозяйничала, муж работал – все шло по накатанной колее. Но свалилась неизвестно откуда и неизвестно за какие грехи на всех нас перестройка, огромный стройтрест развалился на множество фирм и фирмочек, Виктору Петровичу пришлось строить теперь виллы для новых русских. В принципе строителю все равно, что строить, та же беготня, та же морока с утра до вечера… Перемены подкрались с неожиданной стороны.

Одному из заказчиков приглянулся хваткий работяга-прораб и по окончании строительства, во время положенной обмывки, прямо в сауне Виталий Иванович, хозяин, предложил Виктору Петровичу новую работу: «Зачем тебе пахать на дядю? Поработай наконец на себя!» Виктор Петрович думал-думал, да и согласился, как в воду головой бухнулся. Была открыта фирма на деньги Виталия Ивановича, но формально хозяином стал бывший прораб. И тут жизнь перевернулась окончательно – по бумагам фирма была строительной, но строить почти не приходилось: покупались и продавались участки под строительство, всякого рода недострой, оптовые партии материалов, которых Виктор Петрович в глаза не видел, просто подписывая бумажки на астрономические суммы, и так далее и так далее. Зачастую покупали и продавали одним и тем же лицам, бывало, что и весьма подозрительным. Словом, если вдуматься… Но Виктор Петрович старался не вдумываться. Впервые в жизни он имел такие деньги, что не знал, куда их девать. Тратила супруга, ей это очень нравилось, но, по мнению мужа, делала это совершенно бестолково.

Виктор Петрович по-прежнему приходил домой поздно, но отнюдь не усталым, как раньше, а очень часто даже таким отдохнувшим, что его, еле теплого, заносили в квартиру здоровенные вежливые мальчики. Случалось ему являться и утром. Тогда на резонные вопросы: где был, да что делал, он отвечал мрачным молчанием и в конце концов уходил в свою комнату, с треском захлопнув дверь.

Натурально, супруга стала ревновать, и, ревнуя, искать доказательств. Она рылась в его бумагах, и что греха таить, даже в карманах. Ничего особенного она не находила и оттого еще больше распалялась в своих подозрениях.

Однажды вечером, опять же в сауне, Виталий Иванович попросил Виктора Петровича об одолжении – подержать у себя дома одну вещицу. Он небрежно бросил на сосновые доски стола перстень с огромным прозрачным камнем, явно старинной работы. Виктор Петрович взял перстень, чтобы рассмотреть его поближе и сердце его замерло от восхищения. Такого чуда в руках ему держать не приходилось. «Прелесть какая!..» – только и выдохнул он, а Виталий Иванович довольно хохотнул: «Другого не держим!» Петрович примерил колечко - наделось оно легко, а сниматься никак не хотело…

Дома, запершись в туалете, он спрятал кольцо в коробку с мелкими гайками, болтиками и прочей бытовой мелочью. Закрывая коробку, ощутил внезапный прилив бешеной ненависти к Виталию Ивановичу, да к черту лицемерие – к хозяину! Всю жизнь честно работал, дело делал и вот, докатился – ворованное прячет! Купили, за копейку купили… Захотелось уехать куда-нибудь далеко, спрятаться от всех, взять перстенек этот - и уехать…

В стенном шкафу туалета царила такая неразбериха, что черт ногу сломит, но ничего не отыщет, рассчитывал Виктор Петрович. И ошибался. Супруга его, заинтригованная странной возней в туалете, еле дождалась утра и ухода мужа из дому. Перерыв все, исколов пальцы рыболовными крючками, она раскопала-таки незаметную серую коробочку, вытряхнула ее и обнаружила сокровище. Оно поразило ее, как поражало, видимо, всех, кто с ним сталкивался, но кроме того, ошпарило ревнивую бабу внезапное видение: как живая, перед ней вдруг предстала длинноногая юная красавица, для которой Виктор приготовил такой умопомрачительный подарок… Сквозь слезы, упершись головою в дверцу стенного шкафа, разглядывала она чудесное кольцо, а потом машинально примерила. Кольцо наделось на палец легко, а вот сниматься никак не хотело. Она вертела его и так и сяк, тянула изо всех сил и уже, отчаявшись, хотела идти в ванну, мылить палец, но тут кольцо поддалось, соскочило, вылетело из рук и исчезло в темной воде…

Это был худший день в жизни супруги Виктора Петровича. Бесконечное ожидание подлюги-сантехника еще смягчалось надеждой на возвращение кольца, но потом… Она ждала вечера, как приговоренный к высшей мере ждет часа казни. Виктор Петрович дважды за день звонил по каким-то делам, но она и словом не обмолвилась о происшедшем. Вечером, открыв мужу дверь, она тотчас же удалилась на кухню готовить ужин, а он, естественно, сразу завернул в туалет. Минута или две шебуршания и звяканья показались ей вечностью. Но вот он со страшным лицом появился на пороге кухни:

-Где кольцо?!!..

Она сбивчиво начала объяснять, но он с первых слов бросился в туалет и она побежала за ним. Он долго шарил в унитазе, потом вычерпал воду прямо на пол, но – трудно найти черную кошку в темной комнате, особенно если кошка давным-давно оттуда удрала… Разгибаясь после тщетных поисков, он пребольно ударился прямо темечком об угол дверцы раскрытого шкафа и со зла так врезал ладонью по дверце, что она соскочила с петли и повисла, скособочась…

Виктор Петрович сидел на кухне, совершенно потерянный, а супруга, стоя перед ним, в который раз рассказывала, как было дело. Первая стадия происшествия выходила у нее как-то невразумительно, зато мучительное ожидание сантехника и явление оного описывалось ею с потрясающей художественной силой. По всему выходило, что если б этот… извините, пропустим совершенно нецензурное, пришел бы вовремя…

-А какой хам! Обложил меня с порога, да матюгами, матюгами! Почему, говорит, бумажки за собой не вычерпали?..

-Бумажки?!! – подскочил Виктор, - Так ты воду не спускала?

Он схватил телефон и начал набирать номер Виталия Ивановича, от волнения не попадая пальцем по клавишам, шипя и чертыхаясь. Супруга стояла над ним с постным видом в ожидании близкого прощения. Виктор Петрович с тоскою поднял на нее глаза и, не вставая со стула, без размаха… Но тут рукопись, естественно, прерывается.
Последний раз редактировалось Эак 26 май 2009, 19:26, всего редактировалось 1 раз.
Реклама
Инженерная сантехника ТЕРЕМ
Реклама
Аватара пользователя
Cантехник-патологоанатом
Сообщения: 70115
Зарегистрирован: 01.10.2008
Откуда: Санкт-Петербург
Возраст: 54
Контактная информация:

#2

Сообщение »

Глава четвертая.




В это самое время Телицкий с Потаповым сидели в потаповской кухне и ели жареную картошку со свининой. Картошка была тещина, а мясо принес Вова, для которого день выдался суматошным, но удачным – утренний скандал сошел на нет сам собою, заявы были все, как одна, капустные и даже удалось найти небольшую халтурку для Потапова - разобраться с компьютером, замученным великовозрастным балбесом. Так что с полными карманами денег и полной сумкой еды давнишний уже холостяк Телицкий явился к холостяку временному, потому что знал: первое, что сделает Потапыч с утренними деньгами – отнесет в сберкассу, оплатит счета и снова останется без хлеба. Они умяли огромную сковороду картошки с мясом, выпили по бокалу вкуснейшего, ароматного чаю (пьянству бой!). Потапов мастер готовить, просто виртуоз в этом деле. И все у него как-то по простому, без особых ухищрений. Холостяцкие рецепты. Та же картошка – ешь, за ушами пищит, а всего делов – он ее, порезав кружочками, выкладывает на чистую сковородку – ни масла, ни сала – ничего. Зарумянил, перевернул, зарумянил другую сторону – на сухой сковороде, повторяю! и тогда уже бухает туда обжаренный на сале лук. А картошка по-мордовски! Просто, когда ее варите, бросьте в воду несколько насушенных с лета стеблей укропа. За уши не оторвешь! Когда в его доме готовится мясо, собаки во всей округе сходят с ума от соблазнительнейшего запаха, а при заварке чая аромат разносится такой, что прекращаются мигрени даже у завзятых ипохондриков, по крайней мере, в нашем микрорайоне. Да и вообще, Потапов за что ни берется, все делает мастерски.

Наконец друзья отвалились от стола сытые и умиротворенные. Телицкий, с набитым ртом выкладывавший дневные новости, главное оставил на потом и еле дождавшись, когда Потапов уберет со стола, выкатил на чистую клеенку чудо-перстень.

-Ух, ты!.. - только и смог выговорить Потапыч. – Откуда это?…

Пока Телицкий рассказывал, он вертел в руках перстень, разглядывая его по всякому, и даже в лупу, которую достал наощупь из ящика кухонного шкафа. Обнаружил по внутреннему ободу кольца гравировку – надпись вроде бы готическим шрифтом на непонятном языке. Mugere Videbis Sub Pedibus Terram. Попробовал надеть, и вот что странно – на его толстенный палец кольцо нашло так же легко, как и на сухой, узловатый палец Телицкого и точно так же ни в какую не хотело сниматься…

- Да, это вещь!…

-Что, думаешь, ценная?

-Не то слово! Ты же сам видишь… Послушай, Вова, но ведь получается, что ты его… украл...

-Я – украл? Ты что, бредишь? Она сама его в унитаз бросила! Да если б она на спуск нажала, оно б знаешь, где было?

-Но она ж не нажала!

-Ну?

-Что ну? Ты его украл. И ты должен его вернуть!

-Да пошла она!.. Может, еще прощения попросить? Она меня обхамила, как могла, а я у нее прощения проси. Слушай, Леха, тебя на работе матерят?

-Меня сократили…

-Ладно, я не об этом. Я же на работе, я деньги за ремонт сантехники получаю. У меня в колдоговоре матерщина от клиентов не записана! Да если бы это был мужик, я бы…

-Володя, это само собой! Но ведь – котлеты отдельно, мухи отдельно! Она тебя оскорбила, да, но это не дает тебе права воровать!

-Иди ты в задницу, Потапыч! Чистюля! Деньги-то за ворованный счетчик взял, не пикнул…

Потапов вскочил, вскочил и Телицкий. Они чуть носами не уперлись друг в друга – крупный, медвежеватый Потапыч и маленький, в весе мухи, Телицкий. Перстенек лежал на столе между ними, посверкивал гранями, подначивал на что-то… Наконец Телицкий сел, отдуваясь:

-Ну, дурдом…

Сел и Потапов. Посидел, подумал, сказал:

-Счетчик я за свои деньги поставлю, когда заработаю. Но и ты должен вернуть вещь хозяйке.

-Какая она, к черту, хозяйка… Ты бы видел ее рожу. Не может быть у этой тетки такой вещи! Откуда? Разве только, правда что, сперла где-нибудь.

Вова вертел в руках перстень, любовался переливом граней волшебного камня. Хотелось положить его в карман и уйти, и бросить этот разговор. Потапов тоже не сводил глаз с перстня.

-Тьфу ты, сидим, как загипнотизированные… Потапыч, а может, это все-таки, подделка? А мы купились…

Потапову было стыдно за внезапную вспышку. Он сказал примирительно:

-Давай снесем его Кобзону. Помнишь, я тебе рассказывал, ювелир… Он-то в этом деле лучше нашего разбирается.

-Давай. Если подделка, оставлю себе, как трофей. Компенсация за моральный ущерб. А если ценная вещь, сдадим в милицию. А к этой дуре я не пойду, как хочешь…


Кобзон был одноклассником Потапова. На первом занятии по военной подготовке военрук устроил в их классе перекличку. Последним вскочил тоненький кучерявый мальчишка и по слогам отчеканил: «Я-коб-зон!» «Если ты Кобзон, то я Пьеха!», среагировал с чисто казарменным юмором военрук, на свою беду бывший по отчеству Станиславовичем. С тех пор, кроме как Пьехой, его не звали, а когда под конец занятий он всех достал, то говорили не иначе, как: Иди ты, Станиславовна… Сашка же Якобзон навсегда остался Кобзоном, хотя давно уже превратился из шустрого ясноглазого мальчишки в толстого, одышливого лысеющего мужчину, известного и даже знаменитого в известных кругах ювелира. Потапов с ним особенно не приятельствовал, но телефон где-то был записан… Перерыв все, что можно, Потапов отрыл старенькую записную книжку, поднял трубку и наткнулся на гробовое молчание. Телефон-то отключен! Телицкий даже расхохотался, глядя на расстроенную физиономию друга.

-Не журись, казачок, прорвемся!

Пошли к Телицкому. И заскочили-то на секунду, а на соседкино ворчание нарваться успели.

-Все ходят и ходят! Ночь-полночь, полы намыты, нет, они топчут и топчут…

Потапов, кой-как скомкав разговор, договорился с Кобзоном о встрече. Жил Кобзон неподалеку, и друзья решили пройтись пешком, тем более, что погода была чудесная.

Да, погода… Это был, пожалуй, первый по-настоящему теплый вечер нынешней весной. Уже почти стемнело, огромная золотая луна задумчиво смотрела на мир сквозь кружевную вуаль переплетенных ветвей, ни ветерка, ни шороха, ни облачка на теплом, глубоко-синем небе… Так было хорошо вокруг, что и на душе стало легко-легко, как в детстве, как будто шли к Сашке Кобзону договориться с утра играть в футбол…

Кобзон не стал их слушать у порога, провел в гостиную своей огромной квартиры, пытался усадить, но Потапов вытянул из кармана кольцо и на открытой ладони протянул ему. Брови Кобзона полезли вверх, благо, места им было предостаточно, хоть до самого затылка.

-Вы все-таки садитесь, - прокашлявшись, сказал он, - я, с вашего позволения, посмотрю как следует…

Он ушел с кольцом в соседнюю комнату, где у него была оборудована целая мастерская, прикрыл дверь и, пока друзья ждали, усевшись в глубоких креслах, повел себя странно. Ничего он не рассматривал, а просто сел за стол, держа в одной руке кольцо, другой рукой прикрыл глаза. Посидев так, вздохнул, вставил в глаз стекло, уперся им в кольцо, разглядывая тщательно, отбросил монокль, долго вертел в пальцах, ощупывая каждый изгиб, даже понюхал… Потом бросил кольцо на стол перед собой и опять долго сидел, думал о чем-то, лишь изредка взглядывая на лежащее перед ним. Отпер ящик стола, извлек оттуда коробочку, а из коробочки – точно такое же кольцо, положил их рядом на ладонь, сравнивая. Шваркнул свое колечко в стол, захлопнул ящик… Посидел еще, полюбовался волшебной игрой граней, протер кольцо салфеткой, положил на серебряный подносик, вышел к ребятам.

- Ну-с, что сказать? Работа хороша, слов нет, - начал он, опять откашливаясь и вытирая заслезившийся глаз, - да и оригинал знаменитый. Лостенбургский Перстень. Но увы, копия. Подделка-с. Да и материалы… Мельхиор и стекло. Так что в магазин не носите – засмеют… Да… А работа хороша, нечего сказать. Я сам по молодости увлекался, делал копии, у меня целая коллекция таких. Ну, Алексей знает… «Следовать мыслям великого человека есть наука самая занимательная», как выразился классик. Вот я и следовал, так сказать. Занимался… Да… Как-нибудь, в другой раз я вам эту коллекцию продемонстрирую… Да… Покажу коллекцию, прочитаю лекцию…

По тону ребята поняли, что пора уматывать. Потапов недоумевал: гостеприимный Кобзон выпроваживал гостей, не накормив, к тому же отказав себе в удовольствии похвастаться свежему человеку (Телицкому) своим детищем – коллекцией копий самой знаменитой ювелирки всех времен и народов, начиная с перстня Клеопатры. Кобзоновские дочки высунули в коридор любопытные носы, но папа моментально задвинул их обратно, крикнул уже гремящей на кухне посудой жене:

-Маша, не возись, людям некогда!

Недоумения Потапова быстро рассеялись. Не прошли они и нескольких ступенек вниз, Кобзон окликнул его:

-Алексей, вернись на секунду!

В коридоре, вращая глазами и оглядываясь, Кобзон зашептал громким шепотом, брызжа в щеку Потапову слюной:

-Леха, ты что, с ума посходил? Откуда у вас эта вещь?

Потапов начал было объяснять, но Кобзон перебил:

-Не хочу и слышать! С каких пор ты влез в уголовщину?! Леха, на тебя это не похоже!

Потапов опять было открыл рот, но Кобзон опять не дал ему вставить слова:

-Молчи, молчи! Да еще и приволок сюда какого-то ханыгу! Прийти ко мне с такой вещью, да с посторонним человеком! Леша, опомнись! С кем ты связался?! Беги от них, куда глаза глядят! Избавься от кольца и беги! Ведь голову оторвут!.. О семье подумай!

-Так оно что, подлинное?

-Идиот! Ты что, телевизор не смотришь? Да только о нем сейчас и говорят! Господи, и как ты впутался в это!.. Короче, идите отсюда сейчас же, вы у меня не были, я ничего не видел. И сейчас же, слышишь, протрите от отпечатков и закиньте подальше, и бегите прочь…

-Саш, ты серьезно?!

-Серьезнее некуда! За это колечко столько пролито крови, что и вашу прольют, не остановятся…

Растерянный Потапов догнал Телицкого уже на улице. Выложил ему информацию к размышлению – Телицкий тоже рот разинул. Постояли, покурили, собираясь с мыслями.

-Откуда же у этой мегеры такое кольцо?

-Да не наше это дело! Нам решать надо, что с ним делать. Кобзон вообще в панике, выкинуть советует!

-Ну, выкинуть! Жалко! Ты погляди, красота какая!

-Да, жалко… Давай его в милицию подкинем.

-В милицию? Ну, давай. Только… - Телицкий замялся, - Леха, ты же знаешь, у меня с ними напряженка. Я в ментуру не пойду. Снеси ты, будь другом, а?

Потапов забрал у Вовы кольцо. Было уже поздно, решили отложить дело до утра. Пошли по домам.

Переменчивая весенняя погода неуловимо менялась. Поднимался какой-то непонятный ветерок, несильный, низовой, промозглый. Дунет и пропадет, затаится где-то под кустами. И снова тепло, снова тихо, но уже поползли к луне, забравшейся высоко и ставшей маленькой серебряной копеечкой, какие-то непонятные, полосами, тучи.

На полдороги к дому Телицкий догнал Потапова:

-Леха, дай-ка кольцо!

-Сам решил занести?

-Нет, зайдешь ко мне утром, заберешь, ладно? Мало ли что за ночь случится…

Глава пятая.




За ночь ничего не случилось, но выспаться как следует Потапову не удалось. Только заснул, и вдруг звонок в дверь. Он вскочил спросонку с колотящимся сердцем, открыл дверь - никого. Приснилось! Лег, поворочался, стал засыпать, снова померещился звонок. Лежал, прислушивался, ждал второго звонка, естественно, не дождался, снова заснул. Стала сниться всякая чепуха. Вошли в квартиру несколько человек милиционеров, не обращая внимания на Потапова, рылись в шкафах, в полках, разворотили всю квартиру… Вывалив простыни на пол, откопали счетчик, сказали Потапову: пройдемте, гражданин… Потапов проснулся в поту, ворочался, насилу заснул и снова началась та же тягомотина – будто едет куда-то в трамвае и подходит к нему контролер, почему-то в сопровождении двух милиционеров: ваш билет, пожалуйста. Билет-то есть, но руку вытянуть из кармана никак невозможно – перстень на пальце, Потапов старается стащить его с пальца, перстень не стаскивается… Проснулся с бьющимся сердцем, оказалось, просто отлежал руку. Долго ворочался, заснул уже под утро и опять – провожали куда-то Кобзона, багаж был почему-то в камере хранения и чтобы открыть заклинившую ячейку, Потапов скусывал пассатижами пломбу с электоросчетчика, а вместо пломбы висело кольцо, то самое, с огромным камнем… Кобзон ныл за спиной: надоели вы мне, уеду я от вас… Короче, чтобы встать пораньше, будильник не понадобился.

После ночи кошмаров голова трещала. Потапов наскоро глотнул чайку, выглянул в окно и не поверил глазам - куда девалась вчерашняя весна – земля была бела от выпавшего за ночь снега, деревья темными силуэтами метались под ударами ошалевшего ветра. Ну, это и неплохо – можно надеть куртку с капюшоном – лучше маскировки не придумаешь… Потапов пошел к Телицкому, живущему в соседнем доме, в служебной квартире на первом этаже. Кинул, как обычно, камушек в стекло, второй, третий – Телицкий не выглядывал, спал сном младенца. «Вот нервы…», позавидовал Потапов. Пришлось звонить в квартиру, соседка открыла заспанная, злая, ворча под нос, так бухнула в дверь Телицкого, что он выскочил в коридор пулей.

-Ты что такую рань?

- Какая рань! Самое время…

И вправду, время было подходящее – «час быка», когда после бессонной ночи смаривает и самого стойкого. А на улице уже полно народа – первые автобусы развозят спешащих на работу: кому к семи, кому просто ехать через весь город. Затеряться – раз плюнуть… Потапов, в капюшоне, надвинутом на нос, залепленный снегом, ввалился в отделение милиции действительно неузнаваемым. Да и некому было его разглядывать – только за столом у входа клевал носом дежурный – рыжий стриженый капитан с толстой бычьей шеей. Потапов положил перед ним бумажный сверточек: «вот нашли тут…», и не дожидаясь, пока капитан очухается, вышел. На улице, протолкавшись сквозь толпу на остановке, на всякий случай сделал крюк через парк - очень уж хотелось отвязаться от темного дела. Но, конечно, вся эта бондиана была лишней, никто догонять Потапова и не думал.


Капитан с толстой шеей, не успевший остановить Потапова, и развернул-то сверток не ранее, чем как следует отзевавшись. Но развернув, моментально забыл про сон. За последние дни он столько раз видел это кольцо на фотографиях, столько раз читал его описание!.. Сразу представилась капитану сладостная картина – внеочередная майорская звездочка в стакане водки. Эх, эх… Осторожно взял капитан кольцо толстыми пальцами-обрубышами, повертел под настольной лампой. Кристалл взыграл гранями, проник лучом под толстую кожу капитана, в самое сердце: примерь меня, примерь! И, как всегда, наделось кольцо легко, а сниматься никак не хотело. Кое-как свинтил капитан с пальца своенравное кольцо и услышав шум в глубине отделения, сам себя не понимая, сунул его в карман. Скомкал газету, швырнул в урну. Подумав, прислушавшись – не идет ли кто – вынул газету из урны, сунул в другой карман. Тьфу ты, ничего голова не варит – достал оттопыривающий карман газетный комок, разгладил, сложил аккуратно, убрал, огляделся – что еще? Схватил швабру с тряпкой, протер мокрые потаповские следы. Кольцо чувствовал в кармане не кожей через рубашку – сердцем. Наконец уселся на место. «Спите, сволочи… ну-ну…».

Теперь уж сон соскочил с толстошеего капитана. Спал сном младенца Телицкий, отключился, как в омут упал, измученный ночными кошмарами Потапов, а капитану спать расхотелось. Не до сна было и еще одному человеку - в седьмом доме, в квартире 325 всю ночь сидел на телефоне Виктор Петрович. Как назло, ни один номер хозяина, известный Петровичу, не отвечал. «А другие мне знать не положено, - горько думал Петрович, - кто я для него – шестерка…». Чего он только не передумал за эту ночь! Мысли ходили по кругу, и чаще всего возникало в голове несомненное: «закопают меня живьем, ох, закопают!». Уже и рассвело, и Телицкий побежал по заявкам, и снег перестал, и ветер приутих, и даже стало проглядывать сквозь тучи солнце, и зашевелилась в спальне злополучная супруга Виктора Петровича, а хозяина все нигде не было. Отчаявшийся Петрович решился было сам начинать поиски, позвонить в ЖЭК хотя бы, но тут вдруг мелкими междугородними звоночками зазвонил телефон.

-Что у тебя все утро занято? - недовольно начал Виталий Иванович, но Петрович вывалил на него новость, торопясь и сбиваясь, словно школьник.

-У-у-у-у…, - только и услышал он в ответ. И все, короткие гудки.

Виктор Петрович сидел перед молчащим телефоном, как мертвый.

Наконец телефон зазвонил снова.

-Вот что, Прораб, - Петрович понял, что это его кличка, - сиди дома у телефона. Никуда не суйся. За тобой заедут.

-Кто заедет? - сорвавшимся голосом осмелился спросить Петрович.

-Менты, блядь! – заорал Виталий Иванович, - кто надо, тот и заедет! Но если ты играть со мной вздумал, падло!..

Глава шестая.




Заявок опять было хоть отбавляй. Телицкий бегал знакомыми кругами, из дома в дом, из квартиры в квартиру. Засоры, протекающие краны, сифоны, манжеты, холодные батареи, сливные бачки – привычные ежедневные заморочки. Вова забыл и думать про вчерашнее кольцо, бегал из квартиры в квартиру, дело кипело в руках, справившись, весело кричал: хозяйка, принимайте работу! Не течет, не каплет, в стакане не булькает, в кармане не шелестит! – и самые непонятливые раскошеливались, а нет – так и не надо, без навара не останемся. Когда-то, по молодости, по глупости, Володя развелся с женой… ну нет, это женился по глупости, а развод – ну, что ж тут особенного - обычное дело, у нас в Питере даже мосты разводятся - по широте душевной (тоже своего рода глупость, считают некоторые) оставил бывшей благоверной квартиру, а жить-то где-то надо – ну, и бухнулся в сантехники на служебную жилплощадь… За столько лет и дело освоил, и психологом стал, и пить научился (в смысле, вовремя останавливаться), и даже, черт ее дери, полюбил эту немудрящую, но живую работу. А что – каждый день новые лица, и свобода, главное, свобода – ни тебе проходной, ни начальства над душой – красота! С утра побегал часа два - и вот уже зашуршали в кармане симпатяги-червонцы, и обед уже на носу, а там уж немного – начать и кончить, и день прошел, все в порядке, пьяных нет, завтра на работу…

Немудрящую?.. Ну, нет, беру назад это необдуманное слово. Это мнение дилетанта - немудрящая, а знающий человек сразу скажет: профессия сантехника – одна из сложнейших профессий, требующая, помимо массы практических навыков, уникального сочетания технических знаний и глубокого понимания человеческой психологии. Вот, к примеру, установка компакта – плевое дело, скажет дилетант, сорок минут, от силы час с одним перекуром. Настоящий мастер такое мнение даже оспаривать не станет, только презрительно сплюнет. Сорок минут! Установка компакта – процесс, не терпящий спешки, требующий точной, почти ювелирной работы, вернее было бы сравнить эту работу с работой минера, ошибающегося один раз в жизни. И тут главное даже не собственно установка! Настоящий мастер сначала обследует старую технику, и если не обнаружит ни на бачке, ни на унитазе трещин, приступит к операции с хладнокровием вышеозначенного минера. Гибкая подводка – не проблема – откинул и забыл. Дальше – самое сложное: отдать гайку, закрепляющую клапан, за долгие годы в благоприятной для коррозии среде забывшую, что она была когда-то гайкой. Окислы надежней сварки приварили ее к привычному месту, но стронуть ее, а затем и вовсе свинтить, не повредив – подчеркиваю! – не повредив старого бачка – задача мастера. И если у мастера трясутся руки после вчерашнего, то тут они трястись перестают. И если собака зазевавшегося хозяина, по-тихому подкравшись, вцепится в пятку, вздрогнет мастер не ранее, чем уберет ключ с опасной гайки. Далее – два винта, крепящие полочку бачка к унитазу. Одно неверное движение, и полочка треснула, и вся работа насмарку. Но мастер справится и, вынося в коридор освобожденный бачок, с делано-равнодушной миной скажет пританцовывающему и цыкающему зубом хозяину: да ничего, не беспокойтесь, я потом на помойку вынесу. Теперь – унитаз, четыре огромных шурупа, давным-давно уже без шлицов, зацепиться не за что. Новичок, ничтоже сумняшеся, долбанет молотком по унитазу, и дело с концом. Ну и дурак его фамилия! Пусть атмосфера с каждой минутой накаляется, пусть хозяин уже не пританцовывает, а безумно мечется по квартире, сбивая стулья и аффектировано ломая руки - мастер провозится час, обдерет старые мозоли до новых пузырей, но зацепится, удалит обуглившиеся шурупы без вреда для фаянса. После всего этого расчеканка - просто семечки. Далее хозяина, обезумевшего, утирающего хладный пот с бледного чела, ждет сюрприз: пятнадцать минут – и на месте видавшего виды старья весело сверкает новенький элегантный аппарат. Пока усталый мастер моет руки, хозяин – наконец-то – проверяет новую технику в деле и выходит из туалета совершенно обессиленным и счастливым. Тем справедливее будет вознаграждение… Нужно ли объяснять, что старая техника попадает отнюдь не на помойку, а в мастерскую, где подвергается умелой и эффективной реставрации, в подробности которой я не буду вдаваться, чтоб не злоупотреблять вашим вниманием. Да и не очень хочется даром выдавать know how, многие из которых достойны серьезного патента. Хотя бы – как удалить ржавчину с внутренних, пористых поверхностей бачка? Спросите у химиков, вам объяснят, что это за проблема… Короче говоря, через некоторое время у профессионала в мастерской стоит, весело сверкая, неотличимый от нового элегантный аппарат, и на одной из заявок, поменяв, допустим, смеситель и в процессе работы точно оценив психологический тип личности заказчика, мастер, как бы невзначай, замечает: компакт бы вам не мешало заменить. В магазинах они, правда, дорогущие сейчас, но вот есть у меня… Сделка заключается, мастер приступает к работе, в которой главное… правильно, аккуратная разборка старого. Таким образом, установка компакта, вопреки мнению дилетантов, процесс практически бесконечный…

Да что компакт! Дешевка это, любезный Амвросий! Перечитывая недавно любимого мною Лема, его гениальный «Насморк», наткнулся на рассуждение о неравномерности развития разных областей знания: люди, мол, уже на Марс собираются, а рассчитать кривизну водопроводных труб, чтоб не гудели, до сих пор не могут. Я даже подскочил – кривизна труб, гидродинамика! Это же стандартная отговорка сантехника, которому лень поменять расплющившуюся прокладку в смесителе, или хотя бы подрезать ей краешки. Стандартная отговорка для клиентов с незаконченным высшим образованием. Но чтобы взять на нее Лема, великого писателя, выдающегося мыслителя нашего времени! Какое нужно владение психологической ситуацией, какая точность подачи, какой артистизм! Вы только представьте – безвестный сантехник, мимоходом, почти машинально играющий гениями, как пешками в неведомой им игре. Для сантехника это даже не эпизод, просто жест «джентльмена в поисках десятки», а гении довольны, гении счастливы, гении на седьмом небе – Лем получает повод к философским обобщениям всемирно-исторического масштаба, а Станиславский, длинными артистическими пальцами вытягивающий из шикарного портмоне хрустящие купюры, выдыхает со взрыдом: «Верю! Верю!»… Впечатляет? Да, мы такие!

В очередной квартире Вову встретили нестандартно – хозяйка, пожимая плечами, сказала:

-Вас в ЖЭК просили позвонить.

-Володя, как хорошо, хоть ты нашелся! – услышал он в трубке обрадованный голос Марины Васильевны, - беги быстрей, - она назвала адрес, - там Коновалов чего-то натворил!

Володя понесся на выручку.

Толстяк Вася Коновалов, как выяснилось, ничего не поломал и не затопил – он отмочил штуку покруче. Уже с утра где-то поднабравшись, пришел на заявку, наклонился, пыхтя, сколько позволяло пузо, заглянуть под бачок, потерял равновесие, да и нырнул головою между унитазом и стенкой, и благополучно там застрял. Неизвестно, чем бы это кончилось, если б хозяйка не выключила воду в ванной, где затевала большую стирку и не услышала из туалета странное мычание. Вытянуть Васю из-под унитаза одной ей было не под силу, побежала за соседкой. Тянули вдвоем, но – тянут-потянут, вытянуть не могут. А Вася, бедолага, уже хрипеть начал, придавив немалым своим пузом сердце, легкие и другие жизненно-важные органы, (про мозги не говорим, мозги, это не про Васю). Насилу догадалась хозяйка позвонить в ЖЭК. Телицкий прибежал как раз вовремя, втроем вытянули они Васю и он лег тут же в коридоре, почти без сознания, с фиолетовой мордой удавленника, с выпученными глазами, с пеной изо рта… Пока хозяйка сердобольно суетилась вокруг Васи, а он только пыхтел и хрипел, шустрый Вова устранил и протечку.

Потихоньку Вася пришел в себя. Телицкий помог ему подняться, решил на всякий случай проводить его до мастерской. Васю серьезно пошатывало, так что пришлось засунуться ему подмышку и почти тащить на себе. Взволнованная хозяйка проводила их до лифта, повторяя:

-Спасибо, большое спасибо!

-Не во что… - деликатно потупив глаза, ответил Вова. И еще червонец заполз в оттопыренный карман бравого сантехника.

Марьиванну на сей раз Вова углядел издалека, но встречи миновать не удалось из-за полного отсутствия маневренности – Вася не только еле шел, но и соображал с трудом, а силой развернуть такую тушу… Так и шел Вова к погибели, безропотно, как кролик к удаву. Но Мариванна, казалось, была настроена миролюбиво.

-Володечка, голубь мой! Спасибо тебе, золото мое, спасибо! Уж как ты вчера все наладил, слов нет, не течет, не каплет! А я-то, старая дура, и не отблагодарила…

Володя заморгал недоуменно – что ж такое, ведь ничего ж он ей вчера не сделал, опять продинамил ее, ну, забыл же вчера начисто… А Мариванна добыла из-под куртки маленькую, протянула с умильной миной Вове:

-Возьми, касатик, выпей за мое здоровье, - дождалась, когда растерянный Вова протянет руку и – хвать чекушку об асфальт, аж брызнуло во все стороны, как граната разорвалась.

-На, жри, жри, поганец! Языком слизывай, - скинула маску Мариванна,- Алкоголики чертовы, с утра уже на ногах не держатся… Ну, я тебе устрою хорошую жизнь, я тебя выведу на чистую воду…- и пошла, громыхая, своей дорогою, обернулась, погрозила кулаком, - ты у меня попляшешь, поганец!..

Телицкий стоял, как оплеванный. Вася, давящий на него непосильным грузом, изумленно принюхивался, таращил глаза, не мог понять, как это возможно – только что была рядом водка, и вот… Наконец он промолвил, потрясенный:

-Ну ты и фрукт, Телицкий. До такого довести женщину…

(Справедливости ради скажем, что в чекушке-то была вода. Мариванна, слов нет, женщина крутая, но на святотатство не способная. Водку она аккуратно перелила в другую бутылочку, которую тут же заткнула пробочкой, чтобы не выдыхался драгоценный продукт).

Оставив Васю в мастерской очухиваться, Вова, не подумав, заскочил в ЖЭК, успокоил Марину Васильевну и, конечно, нарвался на дополнительную работу – красавица Марина слезно умоляла его взять на себя коноваловские заявки. Что было делать, не умел Телицкий отказываться, когда просят по-человечески – повлекся сантехник по привычному кругу… А времени-то было уже около двенадцати, и уже Мещанов и Перетрухин перебегали улицу наискосок, к винному магазину.

Но вот наконец последняя Васина заява отбита, предвкушая отдых и обед, Вова не торопясь спускался по лестнице, напевая под нос популярную песню: «идет сантехник мокроногий…»

Навстречу ему поднималась молодая женщина, симпатичная, темноволосая, полненькая. Оглядев его с ног до головы, она спросила:

-Вы наш сантехник? – и рассмеялась так звонко, как будто в серебряный колокольчик зазвонила.

- Да, - невольно улыбаясь, ответил Володя, - а что тут смешного?

-Очень уж вы похудели!.. – и снова засмеялась, - Не зайдете ко мне на минуточку? А то ваш коллега чего-то у меня напортачил. Кран трещит, как пулемет. По утрам весь дом, наверное, бужу…

Откровенно говоря, устал сегодня бравый сантехник, да и время было уже обеденное. Но отказаться язык не повернулся – если еще откровеннее, с первого взгляда приглянулась ему черноглазая хохотушка.

Пока менял в ванном смесителе прокладки, из кухни пошли чудные запахи, и веселая хозяйка, гремя посудой, стала извиняться:

-Вы уж простите, что задерживаю вас в такое время. Дома, наверное, супруга к обеду ждет!

-Да уж, ждет, конечно, - отвечал Володя, - волнуется.

В кухне снова зазвенел серебряный колокольчик:

-Я так и знала, что вы соврете! Вы же холостой!

-Правда ваша! А как вы догадались?

-А я тоже холостая!… Ну, в таком случае, прошу к столу!

Кухонька была такая уютная, накрыто так симпатично, и такой аппетитный борщик был разлит по тарелкам, что Телицкому показалось, что он уже сто лет здесь дома, а когда смешливая хозяйка, зачерпнув ложкой густейшую сметану, умело поместила посреди дымного огнедышащего озера белейший айсберг и сказала:

-А для аппетита?.. – Телицкий только крякнул, подумал: не сон ли все это, прокашлялся для солидности, ответил:

-Если только за компанию…

-Ой, да не люблю я ее, - засмеялась хозяюшка, однако из пузатого запотевшего графинчика (ну, где это сейчас бывает?) налила полную Вове и себе половинку. Выпили, закусили, познакомились. Вова похвалил борщ:

-Вы, наверное, с Украины?

Вместо ответа она ткнула ложкой в сторону Вовиной сумки, из которой торчал здоровенный ключ:

-А это что?

-Ключ газовый, «шведки».

-Так вы, стало быть, из Швеции? – и снова залился, зазвенел звучный серебряный колокольчик. Смеялся и Телицкий, и думал, что давно он так не смеялся по пустякам, давно ему не было так хорошо…

Вот уже и кофе допит, пора уходить. Телицкий стоял в прихожей со своей дурацкой сумкою в руке, и она, Тамара, совсем рядом, впервые совсем серьезная. «Не знаю кем надо быть, чтобы уйти сейчас отсюда», вдруг подумал Вова. Сумка выпала из рук, стукнула в пол, и Вова, решившись, как в воду шагнул – обнял Тамару, привлек к себе. Она не отстранилась, наоборот, прильнула к нему всем телом, притихла…

Потом, после не считанного времени, они лежали в постели обессиленные, счастливые, и она сказала:

-Не знаю кем была бы я, если бы тебя отпустила!

Потом они снова пили кофе и смотрели телевизор, но как-то не очень внимательно – когда опомнились, оказалось, что кино уже кончилось, а на экране что-то доказывают друг другу два умных мужика в очках… еще потом на экране мельтешил серый снег… Потом, уже в темноте, Телицкий проснулся оттого, что улыбался во сне. Тамара спала рядом, уткнувшись носом в его плечо, тихонько посапывая. «Это счастье», в полный голос сказал Телицкий и заснул уже до утра.
Последний раз редактировалось Эак 22 май 2009, 22:34, всего редактировалось 3 раза.
Аватара пользователя
Cантехник-патологоанатом
Сообщения: 70115
Зарегистрирован: 01.10.2008
Откуда: Санкт-Петербург
Возраст: 54
Контактная информация:

#3

Сообщение »

Глава седьмая.


Сдав кольцо, Потапов вернулся домой совершенно разбитым после дурацкой ночи, решил доспать, плюхнулся на кровать и тут уж отключился.

Неизвестно, сколько бы он спал, если бы около часу дня в дверь не позвонили. На сей раз это был самый реальный звонок. Потапов спросонку мало чего понимая, открыл дверь, и моментально его вдвинули в квартиру три огромных парня.

-Вы Потапов?

-Да…

-Мы вашего друга ищем, Телицкого. Где он сейчас?

-Где? Не знаю… А который час? – Потапов заглянул в комнату, - Час уже! У него обед, дома должен быть…

-Нету его дома!

-Ну, заявку добивает, сейчас подойдет.

-Нет его на заявках, проверили…

-А вы… кто? - Потапов уже все сообразил, но надо же было что-то говорить.

-Друзья… А здесь его нет? – и нагло оттеснив Потапова, пошли по квартире. - Нету, - заглянув во все углы, удостоверилась братва.

-Может, ему передать чего…

-Передай, что если чужое не вернет, голову отрежем, – и пошли на выход.

-Ребята, вы насчет… кольца? – ребята одинаковым движением повернули к Потапову одинаково стриженые головы. – Так я его сдал сегодня в милицию! Володя его вчера нашел и попросил меня сдать, я и сдал…

-В милицию? Куда?

-Да в наше отделение, здесь…

Бандиты ушли, а Потапов бросился в ванную, подставил голову под струю воды. Да, влипли… Надо как-то предупредить Володю. Потапов набрал номер Телицкого. Подняла трубку сердитая соседка:

-Звонят и звонят, ходят и ходят… Нету его!

Ребята тем временем вышли на улицу, отзвонились Виталию Ивановичу, доложили. Но видно, Виталий Иванович тоже не терял зря времени.

-В милицию? – с насмешкой переспросил он, - По ментам я все прокачал, нету… Дурит вас мужик!

-Не похоже…

-Не похоже? А знаете, кто у этого Потапова одноклассник? Александр Якобзон, ювелир известный, коллекционер. Живет, между прочим, совсем рядом. И вот еще что: ювелир ювелиром, а квартиру вы посмотрите хорошенько…

Потапов был уже в одном ботинке, когда в дверь снова позвонили. Отпер дверь и тут же, с порога, получил такой удар в грудь, что отлетел по коридору до самой кухни, упал, ударившись головой об косяк. Дыхание остановилось…Ребята заволокли его в комнату, бросили лицом в пол, тяжелое колено придавило шею.

-Ты что же, мужик, за лохов нас держишь? Мозги нам парить вздумал?

-Да вы что, ребята! Я правда в милицию снес…

-Не звезди, гадюка! Колись сам, пока тебя не раскололи! Ты что, думаешь, утюги и паяльники кто-нибудь отменил?.. Бегал вчера к Якобзону?

Потапов молчал, думал: «Господи, откуда они все знают…» Он получил еще несколько ударов по почкам, по ребрам, после чего бандиты подняли его, бросили на диван. Пошли по квартире, методично выворачивая все из шкафов, обыскивая каждый укромный уголок. Особенно не повезло Наташке – все пустотелые игрушки были разломаны, плюшевые распороты. Все крупы, мука, соль и сахар высыпаны прямо на пол в кухне…

Разгромив всю квартиру, бандиты собрались перед Потаповым:

-Короче, мужик. Кольцо отдашь, понял? – Потапов разлепил было губы, но ему слова не давали, - Без базара!

Один из братков, сухощавый, с волчьим взглядом, прошелся по комнате, поднял с пола фотографию Люси и Наташки, прошлогоднюю, летнюю, в купальниках на берегу речки.

-Во, мужик, какие у тебя девчонки хорошие. Мы возьмем их на память, чтоб ты не дергался. Займешься самодеятельностью, мы тебе их по кусочку присылать будем. Въезжаешь?

Потапов, увидев в лапах бандюги фотографию, молил бога только об одном - не сорваться. Он был не мастер и уж подавно не любитель драться и до определенной грани все был готов терпеть, только бы избежать конфликта. Но если зажигался вот тут, в груди, холодный огонек… Потапов, не помня себя, бросился на сухощавого и хотя двое других успели его подсечь, все-таки достал врага обеими руками и мотанул его… И упал носом в пол, получив тяжелый удар сзади в голову. Ребята били его ногами, Потапов как сквозь сон слышал голос сухого: «по лицу не бей!»… Перевернули его на спину, вылили на голову кастрюлю холодной воды.

-Что, мужик, наелся? Лежи, гнида, думай…

И ушли, аккуратно закрыв за собой дверь.

Потапов, превозмогая боль, поднялся, доковылял до окна, осторожно выглянул. Трое громил, выйдя из подъезда, влезли в потрепанный белый жигуленок, не спеша отъехали. Потапов, кряхтя, с трудом надел второй ботинок, побрел в ЖЭК. Красавица Марина переменилась в лице, увидев его.

-Марина Васильевна, где сейчас Телицкий, не знаете?

-Что-нибудь случилось, Алеша?

Глянув на перепуганную Марину, Потапов подумал: «ну и видок у меня, наверное…»

-Да нет, ничего особенного. Нужен он мне срочно.

-С обеда не заходил. Телицкого не только вы ищете, друзья его заходили, тоже срочное дело, все заявки его списали… Странные какие-то друзья…

-Друзья?!

-Да… Послушайте, Алеша, а он… не натворил ли чего-нибудь?

-Нет, нет, Марина Васильевна, все нормально. Тут такое дело… А позвонить от вас разрешите?

-Пожайлуста, - и Потапов снова набрал Володин номер. Никто на сей раз не отозвался.

Потапов пошел кругом по микрорайону, передергал двери всех известных ему мастерских, никого не застал, и по дороге никого не встретил. Посетил и все пивнушки, естественно. Телицкого нигде не было. Телицкий пропал, как в воду канул.

Добавлено спустя 1 минуту 50 секунд:

Глава восьмая.


Весь день провел в бесплодных поисках Потапов. Весь день, как голодные волки, потерявшие след, кружили по городу бандиты. Телицкий исчез. К вечеру, окончательно сбившись с ног, братаны двинулись к шефу, предчувствуя изрядную выволочку. Шеф был мрачен, конечно, но с экзекуцией не торопился, выслушал со вниманием, двоих отправил по домам, оставил у себя только Сухаря. Хотелось шефу с кем-то посоветоваться…

-Чего это у тебя бровь заклеена?

- Брился, порезался, - Сухарю не хотелось рассказывать, что какой-то лох сумел сбить его с ног… - Надо бы, Виталий Иванович, дома у этого сантехника порыться…

-Уже… Жила только что оттуда. Ничего нет. И в мастерской смотрел, тоже ничего…

-И сантехника нигде нет. Значит, смылся с кольцом? Или…

-Что «или»?

-Виталий Иваныч, я так понимаю, связей у него нет? Нет. Куда ему бежать с кольцом? Некуда!

-Ну?

-Значит, продать и бежать с деньгами. А кому, опять же, продавать – только этому ювелиру, через дружка своего. Якобзона трясти надо, Виталий Иваныч.

-Якобзона трясти нельзя. У Якобзона крыша солидная, на стрелку нарвемся.

-Ну, Жилу к нему пошлите. По-тихому. Только это надо быстро, он такую вещь у себя долго держать не будет. Сегодня же ночью и посмотреть.

-Ну и лады. Я тоже так думаю. Не один ты у нас умник, - Виталий Иванович достал из стола лист бумаги, перекинул через стол Сухарю.

-Это что?

-План квартиры Якобзона.

-Ух ты, как все оперативно у вас, Виталий Иваныч…

-У меня - не у вас. Ханыгу какого-то за целый день не вычислить… Работнички… Теперь слушай меня - берешь Жилу, Шустрого, едешь с ними, делаете все тихо. Берете только кольцо. Только кольцо. Ты отвечаешь. Понял?

-Понял, Виталий Иванович…

-Ну и лады. Аванс Жиле передашь… - подал Сухарю несколько зеленоватых бумажек. Сухарь присвистнул:

-Ни фига себе! Он что, особенный?

-Не твоего ума дело! Передашь! Психует он последнее время, деньги получит – успокоится…


Около трех часов ночи бандиты подъехали к дому Якобзона. Двое бесшумно поднялись на третий этаж, бесшумно вскрыли окно на лестнице. Жила, натянув на голову черную шапку с прорезями для глаз, подождал, пока другой откроет окно этажом выше, поймал сброшенную им веревку, закрепил ее на поясе и с такой страховкой пошел по карнизу. Через несколько секунд он уже был на балконе Якобзона. Отцепленная веревка тотчас была подобрана, окна закрыты, помощник также без звука ушел к машине. Жила повозился у балконной двери, открыл ее и вошел в темную комнату.

Включив фонарик, Жила огляделся. Все было в точности, как на плане – сейф в углу, большой стол-верстак с выдвижными ящиками, тоже надежно запертыми. Но все это трудности для других, но не для Жилы – в короткое время сейф был очищен, сумка грабителя заметно потяжелела. Он принялся вскрывать ящики верстака и тут сразу наткнулся на кольцо, за которым был послан. Сухарь показывал ему фотографию и передавал строгую инструкцию шефа – брать только это кольцо, и ничего больше. Но Жила был умнее всех, он греб все подряд – золото, платина, бриллианты – надо быть идиотом, чтобы оставлять все это. На столе лежала толстая книга в потертом кожаном переплете с инкрустацией, с застежками, сразу видно – старинная. Взял и книгу, такие бывают подороже ювелирки. Он догребал последнее, когда в мастерской вдруг зажегся свет. В дверях, щурясь от внезапного света, стоял Кобзон в семейных трусах и мягких тапках. Жила выхватил из сумки пистолет с глушителем, два раза выстрелил. Кобзон судорожно, как большая рыба, схватил ртом воздух и повалился на пол.

В эту самую минуту в темноте проснулся Телицкий, сказал полным голосом: «это счастье» и снова заснул блаженным живым сном.

Убийца спрыгнул с балкона – что ему, ловкому дьяволу, третий этаж – еще успел на лету застегнуть молнию на сумке… Машина понеслась по пустым улицам спящего города, все дальше и дальше от темной громады спящего дома, в котором горело всего одно окно на третьем этаже.

Мрачный Сухарь завез Жилу на один из недостроев фирмы Прораба на выезде из города, строго наказал сидеть в вагончике, носа не высовывать, забрал тяжелую теперь сумку, помчался к Виталию Ивановичу. Разбудил его звонком мобильника, коротко доложил новости. Виталий Иванович молча выслушал и молча отключился. Это каменное молчание ничего хорошего не сулило. Сухарь даже подумал, косясь на сумку с драгоценностями: «не рвануть ли…» Но куда рванешь!..

Виталий Иванович молча вырвал из рук Сухаря сумку, вывалил все на стол, разгреб кольца, перстни, серьги, подвески, броши… Нашел кольцо, повертел его перед глазами, вздохнул. Вытянул очки, держа за дужку, как в лупу стал его рассматривать. И вдруг швырнул кольцо в сверкающую кучу и одним махом все смахнул на пол.

-Что, Виталий Иваныч?..

-Сам посмотри…

Сухарь ползал по полу, искал кольцо. Таким униженным он себя давно не чувствовал. Наконец нашел кольцо, и сразу бросилась в глаза надпись по внутреннему ободу: Скопировано Александром Якобзоном 1978. Сухарь схватил другое кольцо, третье, рубиновые серьги - везде та же надпись! Почти вся добыча Жилы оказалась подделками, знаменитой в узких кругах коллекцией копий Александра Якобзона.

-Виталий Иваныч…

-Ты мне это отработаешь, Сухарь… Ты мне… Откуда у Жилы пистолет на деле?

-Не знаю… Он…

-А что ты вообще знаешь, падаль? – заорал наконец Виталий Иванович так, что стены задрожали, - Вы во что меня, гады, втравили? Гады! Гады!

Ну, заорал, значит, пронесло. Сухарь стоял не дыша, ждал, когда пройдет гроза. Отбушевав, Виталий Иванович отрывисто и четко дал ц.у. и даже не повернул головы, когда Сухарь выходил. Оставшись один, Виталий Иванович машинально поднял с пола и раскрыл древнюю книгу на заложенной белым листком странице. Готический шрифт, даже и буквы-то не все разберешь, а на листке, видимо, перевод, отпечатанный на машинке. Виталий Иванович стал читать: «Мастер Рогер из Хельмарсхаузена. Об испанском золоте. Бывает также золото, именуемое испанским, каковое составлено из красной меди, пепла василиска, человеческой крови и уксуса. Язычники, чье умение в искусстве весьма похвально, так выводят у себя василисков. Есть у них подземная темница, обложенная камнем и сверху и снизу, и со всех сторон, с двумя оконцами, столь малыми, что сквозь них даже свет едва проникает. Пускают они туда двух петухов двенадцати либо пятнадцати лет и дают им обильной еды…» «Мутота какая-то», подумал Виталий Иванович и бросил книгу на стол.


Машину, замазанную в мокром деле, уже отогнали. Сухарь сел в свой джип, еще со вчерашнего утра стоявший во дворе дома шефа. Уже рассветало… На одном из перекрестков его ждал Толстый.

-Куда в такую рань?

-На озеро.

-Ух ты, - Толстый замолк надолго, соображая, потом спросил:

-Кого?

-Жилу. Ты в хвосте.

-Ух ты…

Забрали Жилу со стройки, выскочили из города, помчались по пустому шоссе. Жила с заднего сиденья спросил:

-Куда едем?

-Не дрейфь, Жила. С Виталием Иванычем не пропадешь. Отсидишься у него на даче, на Вуоксе, пока ксиву слепят. Отдохнешь. Свежий воздух, жратва, водка.. Мультики… Потом сплавим тебя куда-нибудь. Наделал ты дел, придурок.

-Да я… да я…

-Ладно, сиди молчи. Пушку попер на дело, хватило ума… Кстати, бабки при тебе?

-Какие бабки?

-Аванс. Давай сюда. Виталий Иванович велел. А то пойдешь куролесить… Давай, давай, потом кучкой получишь.

Жила нехотя отдал доллары. Ехали уже сквозь сплошные сосновые замерзшие леса. Шоссе было чистое, сухое, но в лесу весной еще и не пахло. «Ну, как лед на озере не сошел», с тревогой думал Сухарь.

Свернули на бетонку и километров через пять остановились посреди леса.

-Пройдем напрямик, тут до дачи метров сто. – Сухарь сошел на еле заметную тропку, Жила за ним. Завозившийся у машины Толстый, пыхтя, догнал их уже в лесу. По тропинке вышли на небольшое лесное озеро. Оно было еще все подо льдом, но вдоль берега тянулась полоса черной воды. Толстый вдруг положил Жиле руку на плечо, а другой рукой ткнул под лопатку. Жила упал. Сухарь уже выворачивал из-под снега камень, обматывал его проволокой крест-накрест.

Когда они привязывали камень к ногам Жилы, тот вдруг захрипел, задергался.

-Козел, когда ты научишься дело делать!

- Да сойдет…

Бандиты спихнули тело в воду. Туда же полетел и нож Толстого и злополучный пистолет. Пошли обратно. Сев в машину, Толстый сразу затянул:

-Сухарик, а Сухарик…

-Чего?

-А денюжки?

-Отстань… У Виталия Иваныча получишь.

-Ну, Сухарик.. Виталий Иваныч-то про Жилин аванс ничего не говорил… А? Сухарик, делиться надо…

-Ты, блин, зануда…- заворчал Сухарь, на ходу отсчитывая баксы…

Добавлено спустя 2 минуты 6 секунд:

Глава девятая.




Счастье не может длиться вечно. Внезапно кончаются сигареты, и не то, чтобы ты так уж хотел курить, нет, даже и не тянет, тебе сейчас нужно одно – глядеть в эти горячие черные глаза, вчера еще незнакомые, а сегодня самые родные, единственные, но, как будто исполняя необходимый обряд, ты встаешь, одеваешься, ничего страшного, это ведь всего на минуточку, тебя чмокают в щеку в прихожей и кричат вслед:

-Вова, хлеба заодно купи!

Телицкий вышел на улицу и сразу ослеп и оглох - весна, хохоча, опрокинула на него лавину света и звука. Сияло солнце, наконец-то сияло после бесконечных дождей голубое небо, сияли белейшие обрывки несущихся по небу облаков, сияли, звеня во все горло, несущиеся по асфальту ручьи. Весело шипели по мокрым мостовым шины автомобилей. Воробьи, огромными стаями облепившие кусты, наперебой орали каждый свое. Мещанов и Перетрухин перебегали улицу наискосок, к винному магазину.

Телицкий, блаженно щурясь, шел по улице прямо к потрепанному белому жигуленку. Сидящие в жигуленке весны не замечали. Красноглазый от недосыпания Сухарь оправдывался по мобильнику:

-Нет, Виталий Иваныч, нигде нет… Может, он на родину подался, он же тверской? В Твери пошукать…

Виталий Иванович орал так, что слышно было всем:

-В Твери без тебя шукают! Твое дело здесь искать!

И вдруг сидящий на заднем сиденье Толстый замолотил Сухаря по плечу, тыча пальцем в стекло. Сухарь глянул и обомлел:

-Э-э-э… Виталий Иваныч… здесь он… здесь…

В два счета Телицкий был схвачен и оказался зажатым на заднем сиденье меж двух амбалов, которым и без него-то было в жигуленке тесновато. Четыре руки так вцепились в него, что Вова сразу упал с неба на землю, понял – дело плохо…

Проехали, но совсем не далеко, остановились у Вовиного подвальчика. Бандиты, уже привычно пригибаясь, подталкивая Вову в спину, прошли по подвальному проходу к мастерской, отперли дверь своими ключами, впихнули Телицкого внутрь, заперлись изнутри.

-Ну, будем колоться, или будем глазки строить?! – заорал Толстый и, замахнувшись, бросился на Володю. Телицкий ушел от удара и мгновенным встречным достал незащищенный подбородок бандита. Сбить с ног такую тушу, конечно, было нереально, но Толстый, что называется, нарвался на торец и поплыл. Бандиты на секунду опешили и Вова успел проскочить между ними… Теперь они оба были перед ним и надвигались, немного мешая друг другу. Вова ушел от одного удара, от второго, поднырнул под руку, снова оказался на свободном пространстве. Краем глаза заметил, что Толстый приходит в себя, ловким маневром скучковал бандитов, так что им пришлось толкаться локтями…Некоторое время братки не знали, как и подступиться. Наконец сообразив, просто массой вмяли Телицкого в стену, скрутили, выкинули на середину мастерской, взяли в круг… Еще некоторое время Телицкий использовал разность весовых категорий, летая, как мячик, между бандитами, лихорадочно ища выхода из ситуации… Понял, что выхода, в принципе, нет. Выскочил из круга, поднял руки:

-Все, сдаюсь, сдаюсь…

Бандиты просто перевернули Телицкого вверх ногами, потрясли. Из карманов посыпалась всякая ерунда – ключи, зажигалка, записная книжка, несколько рублей мелочью, мятые червонцы… Пролетел мимо носа презерватив в розовой упаковке. Вова проводил его глазами, вздохнул: где ж ты раньше был, мой единственный… Словом, ничего интересного не обнаружилось, и Вова был поставлен на ноги.

-Где кольцо?

-Какое кольцо, ребята?

-Не крути гад! Сам знаешь, какое!

-Я его в ментовку снес…

-В ментовку снес?! – Сухарь без замаха так ударил Вову в живот, что свет погас в глазах и звук пропал.

Очнулся Вова привязанным к верстаку, с заклеенным скотчем ртом. Совсем рядом у лица дымился на подставке паяльник. Сухарь нагнулся над ним:

-А, проснулись! Ну, где кольцо? Что мычишь? Скотч мешает? Ладно, мужик, я тебя сейчас подпаяю, ты и со скотчем заговоришь. Вы с дружком твоим Потаповым врать любите, да не умеете… А колечко-то у тебя, больше негде…

Паяльник был уже в руке Сухаря, и рубаху уже задрали сволочи до самых плеч. Телицкий напряг все мышцы, потянул веревки - без толку. Оставалось только зажмуриться…

И тут, как петух, прогоняющий перед рассветом нечистую силу, запел у Сухаря в кармане мобильник. И Телицкий, еще не слыша ни слова, сразу почему-то понял, что это избавление.

-Да, Виталий Иваныч. Работаем… Так… Понял…понял… В милицию снес… Конечно, по-тихому, Виталий Иваныч, само собой… Нет, нет… не успели … лежит… Понял…

Убрав мобильник, Сухарь шлепнул Телицкого по голой спине:

- Повезло тебе, мужичок. Живи пока… Колечко мент прикарманил. Так что полежи здесь, отдохни, подумай, как жить дальше будешь…

-Носом дыши, - напоследок съязвил Толстый.


Оставшись один, Володя попробовал выкрутиться из веревок, но только до крови натер запястья. Освободиться не удалось. Ну что же, и вправду надо попробовать расслабиться. В полутемной мастерской было тихо, только за стеной журчала вода в канализационной трубе. Володя лежал-лежал, да и задремал… Проснулся он от тяжелых шагов по дощатому настилу в проходе подвала. Кто-то подергал запертую дверь мастерской, знакомо вздохнул. Потом голос Потапова сказал: «елы-палы»… Телицкий отчаянно замычал, завертелся, пытаясь что-нибудь сбить с верстака, но ни до чего не дотянулся. Проклятый скотч, проклятые веревки!.. Потапыч, конечно, ничего не услышал. Вова слушал, как удаляются шаги, как хлопнула входная дверь. Он опять остался один, без надежды на спасение. Попытался снова заснуть, но теперь не получалось, болели отлежанные ребра, жгло, как огнем, ободранные запястья, сводило уставшую шею. Дышать носом становилось все труднее. Телицкий попробовал содрать скотч, потерся лицом об верстак, ничего не добился, только щеку оцарапал…

Кто знает, сколько времени прошло, когда снова снаружи послышались шаги. Бандиты по-хозяйски вошли в мастерскую, отвязали Телицкого от верстака, Сухарь пребольно, как будто вместе с кожей, отодрал скотч. Вова сидел связанный на верстаке, не доставая до полу ногами, как на приеме у зловещего врача-садиста.

-Ну что, мужик, дела такие. Кольцо ...

И тут снова послышались шаги по проходу. Сухарь железной ладонью мгновенно зажал Вове рот, щелкнул выкидным лезвием. Опять Потапыч, но как на сей раз не вовремя! Потапов подергал дверь, стукнул раза два, на всякий случай позвал:

-Вова, ты тут?

Поняв, что гость один, Сухарь махнул Толстому: открывай!

Потапов ввалился в мастерскую и опешил, увидев связанного Телицкого в лапах у бандита, с ножом у горла.

-Ну, все понятно? Толстый, руки…

Потапыч безропотно - а что делать? - протянул руки Толстому и был связан. Не хотелось больше Сухарю никаких заморочек с этим медведем. Сухарь отпустил Телицкого.

-Ну что, теперь все в сборе? Что, прохиндеи, притихли?

Друзья молчали.

-Правильно молчим. Так мы, пожалуй, и договоримся. Я говорю, а вы молчите и делаете. Лады?

Друзья молчали.

-Кольцо сейчас у мента. – Сухарь назвал фамилию и хмыкнул, - Прозвище – Холка. Живет здесь, в одиннадцатом, тридцать третья квартира. Понятно?

Что тут было понимать? Понятно, конечно. Друзья молча покивали.

- Кольцо у него возьмете. И мне принесете. Завтра к вечеру. Крайний срок – послезавтра утром. Понятно?

-Как возьмем?

-Как хотите! Это не мои проблемы! Сумели спереть, сумеете и вернуть. А не вернете… Объяснять не надо?

Объяснять не надо, чего там…

-Ну и лады. Завтра мы вас найдем. Вопросов нет? Вопросов нет!

Бандиты двинулись к выходу. Телицкий с Потаповым только переглядывались, сказать было нечего… С трудом, с шипением и матюгами, друзья развязывали друг друга и, развязавшись, выскочили на улицу. Ни секунды больше не хотелось оставаться в этом подвале.

- Пойдем к тебе, очухаемся немного, - сказал Потапов, - а то у меня такой разгром.

-Пойдем…
Аватара пользователя
Cантехник-патологоанатом
Сообщения: 70115
Зарегистрирован: 01.10.2008
Откуда: Санкт-Петербург
Возраст: 54
Контактная информация:

#4

Сообщение »

Глава десятая.




Обсуждение проблемы друзья начали с того, что категорически разошлись во мнениях. Потапов предложил обратиться в милицию, за что тотчас же получил от Телицкого наименование барана.

-Ты что, Потапыч? Пойдешь в милицию, расскажешь, что я спер кольцо, которое из Эрмитажа украли? Ты сперва работу найди, чтобы мне сухари покупать, в Кресты таскать!

-Да мы же сдали его в милицию!

-Нет, ты два раза баран! Мы его сдали, а в милиции его украли! Да они тебя по уши в дерьмо закопают, а своего выгородят! Ты докажи, что сдавал! Кольцо где? Протокол где? Подпись твоя где? Где, я спрашиваю?

- Вова, но не все же там воры! Ну, зажилил этот капитан кольцо, но на нем же свет клином не сошелся!

- Своего они всегда отмажут, запомни! Честь мундира, знаешь, что это такое?

-Да пошел ты, Вова… Ты-то что предлагаешь? Как мы у этого мента кольцо отнимать будем? Паяльником жечь? Бред собачий! Ты головой когда-нибудь думать начнешь?

-А я чем думаю?

-Да чем попало ты думаешь, только не головой… Прямо сейчас пойдем, взломаем квартиру капитанову, шмон устроим. Понятых позовем?.. Нет уж, заявим в милицию, пусть профессионалы занимаются.

-Ты им и про бандитов расскажешь?

-Ну да…

-И всех бандитов сразу схватят, как котят слепых? Ты баран, Потапыч! Ты только до ментовки дойдешь, а бандиты уже все знать будут. Так что ни одного не поймают. А девчонки твои? Ты о них подумал? Фотография-то у братков?

-Да… И адрес там на обороте…- Потапов сник, уставился в пол.

И опять повисла пауза, каких терпеть не мог Телицкий. Надо было срочно что-то делать. Вот только что, непонятно.

-Слушай, Потапыч, - нерешительно начал Вова, - Может, мы потихонечку, а? Выкрадем как-нибудь это кольцо проклятое? Пошуруем у него в квартире, когда дома никого не будет…

-А когда у него дома никого, ты знаешь? А может, он его не в квартире держит? Может, на даче, или в гараже… У него дача есть? Ерунда это все, поезда с гусями…

Но Телицкий встрепенулся:

-Потапыч, мы сейчас же всю подноготную про него узнаем! Который час? Шесть без пяти! Бежим к Леве, он еще должен быть на месте! Лева все про всех знает!

В мастерской Леонтия Петровича Краснова было полно народу, почти все сантехники ЖЭКа. Не было, пожалуй, только Мещанова и Перетрухина. Хозяин мастерской, красноносый циник Лева сидел на колченогом стуле, сложив руки на пузе, мелко поплевывая на пол. Что твой Меньшиков в Березове. Анискин, как всегда, за шахматной доской, играл на стакан, противники менялись, как перчатки. Ребята смеялись: кончай, Анискин, на белую горячку ты уже заработал… Народ уже успел отхлебнуть и в ожидании гонцов травил баланду. Бойцы вспоминали минувшие дни.

-Короче, залез я рукой под ванну, еле дотянулся, вентиль щупаю, там знаешь, Лева, в одиннадцатом, вентиля под ванной – какой дурак придумал… Щупаю, понять не могу, сам себе бурчу под нос: полдюймовый или трехчетвертной… А хозяйка недослышала, говорит: да будет тебе четвертной, только сделай! Ну, я рванул…Четвертной тогда был – ого-го…

-Да, вентиля там неудобно стоят, - мелко сплевывая на пол, подал Леонтий компетентное мнение, - и, главное дело, все разные. Когда одиннадцатый строили, работал у нас один чудак, Серега… Как фамилия-то, не вспомню… Серега, ну, в очках, такой…

-Да, да, - вспомнили ветераны, - с бороденкой…

- Писатель, писатель! - загомонил народ, - всю дорогу где-нибудь сторожем пристроится и пишет чего-то по ночам...

- А как писал! Хлоп стакан, другой, третий - и уж начнет писать!...

- Я его раз подменял, прихожу – спит, в дымину пьяный, еле добудился. По всей каптерке бумаги раскиданы, роман, название стремное, «После вчерашнего». Я несколько листов подобрал – ничего, читать можно…

-Ну да.. Так он и там подрабатывал ночным сторожем. На одиннадцатом. Однажды приплыл на дежурство в меру бухой, с собой принес… Посидел, добавил, пошел в обход. Зашел в бытовку, мало ли кто окурок оставил, или еще чего… Деловой, блин… В бытовке присел, добавил еще, пошел на выход, а свет не вырубается, выключатель заело. Он вернулся, лампочку вывернул, ну, в темноте и промазал мимо выхода. Занесло его маленько… Там бытовки были классные, гэдээровские, душ, комната приема пищи. Шкафы встроенные. Он в шкаф и забрел, дверь за собой прикрыл, вперед шагнул – стенка. Что за ё! Он вбок – стенка, в другой – стенка. Назад дернулся - дверь не открывается, и ручки нет! Замуровали, демоны! Ну, он бился, бился, уж не знаю как – не выбрался. Что оставалось, допил да и задремал… Стоя… Утром народ пришел, ворота закрыты, на стройке тишина. Долбились, долбились, начальство подъехало. Как на грех, главный инженер треста нагрянул. Скандал… Ну, в общем, как откопали Серегу, так пендаля ему под зад. Он к нам прибежал на полусогнутых, глаза по шесть копеек. Говорит: мужики, ушки на макушки! Стройка сегодня ночью без присмотра. Мы это в момент просекли, как стемнело, все туда, стройными рядами. Подзатарились славно. У меня, вон, под верстаком, два ящика с фитингом до сих пор стоят… Прораб вешаться хотел. Мы же его и отпоили - передумал с жизнью кончать, набрал старья где-то… Теперь не дом, мученье одно.

-Зато халтуры сколько! Это не мученье, это золотое дно для нашего брата…

Тут в мастерскую ввалились Телицкий и Потапов. Поднялся шум:

-Вовик, пропащая душа! Где тебя носит! Начальство по тебе скучает, а ты где-то бродишь!

-Завтра с утра подмывайся – и на сеанс!

-И главное, ребята, гляди – он трезвый! Я понимаю, по пьяни два дня забодать!…

-А расскажи, Вовик, как ты Коновалова из унитаза тащил…

Ну, отздоровались, отшутились. Телицкий взял быка за рога:

-Мы к тебе, Петрович, по делу.

-А по делу, тогда наливай! – Леонтий Петрович стоял за строгое соблюдение трудового законодательства. Но и ребята тоже порядок знали и сейчас же выкатили на стол 0,7 водочки и два плавленых сырка. Водку народ одобрил, а сырки отверг:

-Мы что, сюда жрать пришли?

Выпили, а тут, глядишь, и гонцы вернулись, с литрухой. Выпили еще. Потапов, видя, что Лева заметно косеет, заторопился:

-Леонтий Петрович, а вы, случайно, не знаете – милиционер в одиннадцатом доме живет, здоровый такой, рыжий…

-Эх ты, чадо, - даже обиделся Лева, - случайно знаю. В тридцать третьей квартире. Капитан. Холкой его кличут, шея толстая, краснорожий… Компакт у него югославский. Ничего у вас, ребята, не выгорит. Мой вам совет, и не беритесь.

Друзья в изумлении выпучили на Леонтия глаза:

-Что не выгорит?

-Жмот он, каких свет не видывал. Ничего не заработаете, не надейтесь. Я ему компакт ставил, ни копья, жмот, не дал… С женой в разводе, с дочкиной семьей еще кое-как общался, да прошлый год осенью и с ними разругался. Поехал с зятем за грибами, за Сертолово, на полигон. Оставили машину на бетонке, там место пустынное, может, раз в день кто проедет… Ну, грибов набрали, нет ли, не знаю, только к машине-то вышли, глядят – колесо снято! Что делать? Запаски нету… А там, выше по шоссе, метров триста, тоже жигуленок стоит, такие же грибники. Ну, они пошли запаску спросить, ждали, ждали хозяев, покричали даже … Никого нет. Холка и говорит зятю: давай, говорит, у них колесо снимем, себе поставим. Чего тут такого? Как бы вор не у нас снял, а у них. Вору-то не все ли равно?

Ну, само собой, зять сперва ни в какую, но Холка его убедил. Сняли они колесо, покатили к себе, под горку, а тут и хозяева из лесу выходят. Четыре здоровенных мужика, у каждого это самое толще Холкиной холки… Погнали их пинками обратно, заставили колесо обратно ставить, потом морды набили и отпустили с миром… С тех пор зять с ним не контачит …

В пять минут Лева столько порассказал про жлоба-капитана, сколько тот и сам про себя не знает. Налили еще по одной, и Вова выпил с удовольствием, а Потапов отказался. Водка крепко ударила ему в голову, он вспомнил, что почти ничего не ел сегодня. Очистил один из без толку лежащих на столе сырков, сжевал без хлеба. Потянул Телицкого на выход. Но ребята его обрубили:

-Куда бежишь? Все там будем! В смысле, в вытрезвоне. Спешить некуда! Сыграй партейку-другую с Анискиным, а то он нас всех уже заколебал! Литров шесть уже сегодня выиграл, змей!

Потапов играл изрядно, по первому разряду, неудобно было выносить любителя. Но и отказаться тоже было неудобно. Начали партию, и Анискин ходов в двадцать разделав Потапыча под орех, с удовлетворением засадил выигранный – уж не знаю, который по счету, стакан. Еще партия – и еще мат, и еще стакан, практически без закуски. Такое складывалось впечатление, что чем больше Анискин пьет, тем лучше играет. Наконец, поднатужившись, Потапыч выиграл и на радостях потерял бдительность – выпил выигранное. Сейчас же образовалась очередь – всем хотелось сыграть с победителем легендарного Анискина, и тут уж стаканы пошли один за другим. Кончилось это, само собой, детским матом. Ребята смеялись: получил, гроссмейстер? Гроссмейстер не вязал уже лыка… Телицкий понял – пора отчаливать, взгрузил на себя нетвердостоящую фигуру, совсем, как намедни Коновалова, порулили на выход. Пошли по улице, куда глаза глядят. Потапов потихоньку трезвел. Молчали, думали о чем-то, каждый о своем. Нет, об одном и том же. Потому, когда Потапов заговорил, объяснять ничего не пришлось.

-В квартире или в гараже… Ну, гараж мы посмотрим. А, Вова?.. Посмотрим гараж?

-Хоть сейчас, командир!

Все-таки водочка великое дело! Куда делись сомнения, безысходный прокисший пессимизм! Дело надо делать, господа, дело делать! Без всяких сантиментов друзья повернули к гаражам.

Добавлено спустя 1 минуту 52 секунды:

Глава одиннадцатая.




Повернуть-то они к гаражам повернули, но вот до гаражей не дошли. Почему-то оказались ребята в магазине, где долго-долго рылись по карманам, скребли по сусекам, чесали репу, но все-таки наскребли сумму и взяли бутылочку водочки. На выходе Телицкий поотстал от Потапова и тут же был зацеплен какой-то теплой компанией, VIPившими персонами с явно агрессивными намерениями. К честному бою, впрочем, как и к неравной схватке, Вова был готов всегда, но сейчас не было времени на выяснение отношений. Потому он прибег к испытанному волчьему взгляду – и был неправильно понят: «Парень, у тебя что, зубы болят?»… Ну, что ты будешь делать с этими людьми!.. Неминуемый конфликт прекратил вынырнувший из темноты Потапыч. Он просто зацепил друга и уволок его из поля зрения потенциальных противников, оставив их топтаться на месте в полном недоумении… Приземлившись в укромном сквере, Потапов сразу заявил, что пить он больше не может, тем более из горла.

-А зачем мы ее брали?

-Я думал, ты будешь…

-А я что думал?

-Не знаю…

-А кто должен знать?

Этот капитальный вопрос поверг друзей в глубокую задумчивость. Проснулся Вова оттого, что сидящий рядом Потапов потерял во сне равновесие и поехал набок, придавив Вову немалым своим весом. Телицкий насилу растолкал друга и они побрели из сквера.

-Ты как, протрезвел?

-А я и не пьянел…

-Пойдем… по пивку?

-Пойдем!...

В магазине они снова рылись по карманам и снова наскребли ровно столько, сколько надо. Вот заметьте, как бы ни были пусты карманы, а на бутылку всегда наскребается. Взяли пивка, вышли на улицу.

-Безобразие! – сказал Потапов.

-Где безобразие?

-А вон где, - Потапов ткнул пивной бутылкой в небо, - третий день полнолуние! В смысле, третью ночь! Подряд! Куда они смотрят?

-Кто смотрит?

-Кому положено, тот и смотрит! То есть, тот и не смотрит… Астрономы хреновы. Добры гроши получают, и ни за что не отвечают… А куда мы идем?

-К тебе. У тебя зажевать чего-нибудь найдется?

-У меня все есть. Как в Греции. Только все на пол вывалено. Ты с пола есть будешь?

- Без проблем. С женского пола я бы и облизал…

-Тебе можно. А я женат. Глубоко и недвусмысленно женат… Сволочи! Они мне весь дом разворотили!.. А видел, у одного бровь заклеена? Это я его…

-Ты зверь, Потапыч…

-Слушай, мы ж хотели в гараже посмотреть!

-Нет проблем, командир!

На сей раз ноги сами принесли их куда надо… Гаражи были зажаты между двух насыпей железной дороги и снаружи смыкались задними стенами, образуя сплошную неприступную стену. Ворота, естественно, заперты по причине позднего времени. Да и не пошли бы они через ворота – не настолько они были пьяны, чтобы не понимать, насколько они пьяны. Но ведь нашему брату запертые ворота не помеха – вокруг валялось столько хлама, что быстро отыскалась хорошая арматурина, вместо фомки, и огромный корпус холодильника, подставив который под стену, ребята без труда взобрались на крышу гаражей. И никаких ворот, никаких сторожей!

Успешное окончание первого этапа операции надо было отметить, и пивко тут оказалось очень даже кстати («Петровское», само собой). Как Василий Иванович с Петькой на берегу реки Урал, сидели Телицкий с Потаповым на краю крыши и болтали ногами. Лепота!... Посидев, отпив пивка, разработали дальнейший план: во-вторых, найти гараж. Это не проблема - номер известен и вот они, номера, все как на ладони - мне сверху видно все, ты так и знай – вот они, номера, намалеваны на воротах гаражей… В-четвертых… погоди, а где во-первых? Во-первых, по чуть-чуть водочки! По граммулечке! Друзья отпили из горлышка, заели это дело пивком, посидели и отпили еще… Телицкий вдруг стал горячо убеждать Потапова, что женщины бывают всякие, не только стервы и лахудры, но и такие, такие… Когда человек, понимаешь, смеется… Человек, в смысле, женщина! Понимаешь, Потапыч, когда женщину тянет назвать человеком!.. Я, понимаешь, может быть, женюсь в скором времени…

-А я не могу жениться,- грустно сказал Потапов, - я женат…- Да твоя Люська – человек!... Вова, блин, ты тоже человек! И ты тоже, Леха… Дай лапу…

Огромная ледяная луна смотрела на них сквозь путаницу голых ветвей, как будто кто-то нечаянно попал в нее камнем, и разбил на тысячу осколков…


Очнулся Потапов дома: он лежал одетым, в заляпанных грязью ботинках поперек кровати. Было уже светло. В голове… нет, об этом лучше не надо. Плохо было и в голове, и в остальных частях организма. В соседней комнате храпел Телицкий. Потапов выпил сразу два бокала воды из-под крана и начал уборку в разгромленной квартире. Что же делать, надо когда-то начинать. Через некоторое время проснулся и Телицкий, выполз на кухню и тоже первым делом присосался к крану… Кое-как разгребли на кухне, поставили чайник. Пьянству – бой! Без особых разговоров попили чайку, первые восемнадцать чашек без сахара, не помогло. Телицкий побрел за пивком.

На улице творилось что-то неимоверное. Солнце палило, как летом, ни ветерка, ни облачка на небе. Телицкого сразу ударило в пот, а пропотеть с похмелья – первое дело. Затарился пивком, побежал обратно. Навстречу ему – он их издали заметил – шла парочка, по виду молодая семья. Шли, переругивались, да не шутейно, всерьез. Телицкий сразу почуял недоброе. Совсем не время было впутываться в историю. Вова гипнотизировал парочку: спокойно, ребята, спокойно! Он знал свою гусарскую натуру – не вмешаться в конфликт, пройти мимо, не защитив женщину, он не сможет. Парочка приближалась, ссора разгоралась, худшие опасения Телицкого оправдывались – и, как раз проходя мимо него, парень отвесил-таки подружке плюху. Мигом поставив на асфальт сумку с пивом, Телицкий хуком справа сбил с ног посмевшего ударить женщину – и тут же вместо благодарности получил хлесткую пощечину от пострадавшей, так что даже в голове зазвенело. Три удара – восемь дыр… Девица бросилась поднимать своего неласкового милого, вереща, призывая милицию, обливая Вову последними матюгами, а своего любимого - самыми нежными утешениями. Несколько мгновений – и бравый сантехник уже оторопело смотрел вслед удаляющейся парочке. Как будто ничего и не было... Только щека горела так, что издалека Вову можно было принять за светофор с включенным запрещающим сигналом.

Ну, ладно. Побитый рыцарь повлекся восвояси. Дома, наконец, присосались к пивку.

-Слушай, Вова. По идее, мы гараж проверили.

-В смысле?

-В смысле, ежели он там кольцо держал, то теперь точно заберет.

-Да уж… Нашумели мы там…

-Нашумели … Хорошо, что сторож милицию не вызвал.

-Да он сам тоже косой был, куда ему вызывать. Одни собаки были трезвые…

-Какие собаки?

-Ты что, не помнишь? Здоровые две псины, кавказской национальности…Ты правда не помнишь?

-Не… Я помню, кто-то лаял…

-Лаял! Ты сам больше всех лаял!..

Посидели, помолчали… Думали-то, ясное дело, об одном.

-Ну, ладно. Кольцо, значит, у него в квартире. Что делать-то будем?

-Что делать? В квартире смотреть надо!

-Ясно, что надо. Только как?..

Помолчали еще. В тишине было слышно, как тяжело, со скрипом ворочаются извилины в мозгах. Вдруг Вова встрепенулся:

-Конан Дойля читал? Холка нам кольцо сам покажет!

-Как покажет?

-Элементарно, Ватсон! Сиди дома, Потапыч, точи когти! Я ему, гаду, ерша повешу! Он нам, гад, сам кольцо отдаст!…

Добавлено спустя 2 минуты 7 секунд:

Глава двенадцатая.


Красавица Марина была счастлива.

С утра все было на нервах, все валилось из рук. Впервые пришлось оставить Сашку с Машкой без присмотра - в детском саду карантин, краснуха. Юра с утра до вечера на работе – надо бы самой остаться дома, но в ЖЭКе прорыв – трое на больничном, работать некому. Накормив привычных к утренним сборам детей, дав им последние наставления, потом самые последние наставления, потом самые-самые, завернув в одеяло кастрюльку с кашей, расцеловав обоих, выскочила было из дому, но тут же вернулась, спрятала спички, заодно и ножницы с острыми концами. Иголки. Так. Что еще?.. Кота не мучить! Филя, остаешься за старшего!.. Дети радостно вертелись под ногами, взбудораженные предстоящим приключением – одни дома, такого еще не бывало! Глянув в зеркало, по примете, наконец вышла на улицу и тут поняла, как промахнулась с одеждой. Уж на что вчера была чудно – сегодня творилось что-то просто неимоверное. Солнце палило, как летом, как в июне, ей-богу. С первых же шагов стало так жарко, так неудобно в надоевшей за зиму тяжелой куртке, в брюках. Но возвращаться было уже некогда, Марина и так уже безнадежно опаздывала.

На работе пришлось сразу обо всем забыть. Некому сидеть на приемке заявок, не вышла диспетчерша – это раз. Коновалов после позавчерашнего загремел-таки в больницу чуть ли не с инсультом, это два. О Телицком третий день ни слуху, ни духу. Заявок море, работать некому. Прелестно!.. Самое поганое, что Б/У, (Борис Устинович, начальник), будет целый день сидеть в кабинете, ни черта не делая, а к вечеру начнутся выговоры – то не сделано, это не выполнено…

Ну ладно, глаза боятся, руки делают. К двенадцатому часу ужасающую гору дел удалось разгрести и опять заболела главная заноза – дети, оставшиеся дома без присмотра. В начале первого беспокойство стало невыносимым. Мерещились такие ужасы, что и сказать стыдно, любой звук с улицы казался пожарной сиреной. В половине первого Марина Васильевна зазвала к себе в кабинет уборщицу Клаву и о чем-то с ней пошепталась. С этой минуты дверь в кабинет так и осталась приоткрытой и Марина не спускала со щели глаз. Как только Б/У изволил отбыть на обед, Клава храбро заняла ее место у телефона, а Марина Васильевна полетела домой.

Дома все было в порядке. Сашка с Машкой мирно занимались своими делами, даже не очень-то обратили внимание на пришедшую маму. От души отлегло.

А на улице кипело настоящее лето. Марина смотрела на термометр за окном и не верила глазам. Подумала-подумала, да и решилась одеться по летнему. Заскочила в душ, просушила феном волосы, протерла запотевшее зеркало – из зеркала глядела от природы кудрявая черноволосая женщина лет двадцати, безудержно хохочущая, скалящая зубы. Хороша! Замотанная полотенцем, Марина выскочила к детям, подхватила их на руки, закружилась с ними в счастливом танце. Сашка с Машкой визжали от восторга…


Одевшись королевой беззаботного тропического королевства, счастливая Марина шла по улицам счастливого, немного сошедшего с ума от неположенного тепла города. Конечно, чуть сбивали две тяжелые сумки, (пришлось пройтись по магазинам), но какую русскую женщину способны расстроить такие мелочи! Однако у того, кто смотрит на нас сверху, сегодня был особенный вкус к гармонии. Зашелестели за спиной шины, сиреневая «Газель» распахнула двери:

-Девушка, вас подвезти?

-Юра!

Поцеловались, поехали.

-Как там наши обормоты?

-Ничего, воюют. Филя со шкафа на всякий случай не слезает.

-А у меня часа полтора окно. Посижу с ними, наведу порядок.

-Ну и чудно! Погулять сходите. Смотри, какая погода!

Расцеловались, простились, и сиреневая «Газель», лихо развернувшись, укатила. Красавица Марина гордо шла по залитому солнцем городу. Но – счастье не может длиться вечно. Внезапно как будто лопнула струна далекой, невидимой виолончели, к пенью которой мы успели привыкнуть, и потому уже не замечаем. Просто сама тишина вдруг стала какой-то другой. Это лопнула резинка атласных трусиков красавицы Марины. Трусики раненой белой чайкой соскользнули вниз, чуть задержались на коленях и еще чуть-чуть на туфлях. Бедной Марине ничего не оставалось, как перешагнуть через них. Последнюю надежду – что этого никто не видел – разбил глумливо-радостный голос:

-Ой, девушка, что это вы потеряли?

Сердце Марины подстреленной окровавленной птичкой упало следом за белой чайкой. Но непростая жизнь красавицы учит многому. Выпрямив и без того прямую спину, Марина холодно кинула через плечо:

-Хам!..

Домой возвращаться было уже поздно, вот-вот в пустой ЖЭК вернется с обеда начальник. Марина побежала к ЖЭКу.

Клава сидела как на иголках. Вращая глазами, почему-то полушепотом доложила: уже на месте и уже вызывал! Марина пошла на ковер. Ясно, что на ковер – Б/У вообще был любитель устроить кому-нибудь выволочку на сытый желудок. Особенно Марине Васильевне – приятно, согласитесь, отобедавши, отдохнуть глазом на красавице, какую разве что в телевизоре увидеть можно, тем более, что красавица смиренно кивает и записывает ваши указания в блокнотик.

Сегодня и тема была благодатная – трудовая дисциплина. Телицкий третий день не является на работу, не соизволит даже сообщить, где он, что с ним - форменное безобразие! Мало того, что у вас сантехники на заявках пьяные под унитазами валяются, так еще и прогуливать будут по неделе! Пусть только явится без больничного, я его уволю к чертовой матери! При прежних порядках и с площади бы вышвырнул, рука бы не дрогнула! Распустились!.. Б/У был очень доволен собой, чувствовал себя царем и богом, вершителем судеб, и чем дальше, тем откровеннее шарил глазами по великолепной фигуре Марины, и будь его воля, расстегнул бы взглядом пару пуговок на ее блузке. «Что ты пялишься, старый козел, - думала Марина, - Вот скажу Юре, он из тебя медузу сделает и по полу размажет…»

Процедуру прекратила уборщица Клава. В приоткрывшуюся дверь просунулась ее голова, так же перепугано вращая глазами, и таким же громким шепотом она возгласила:

-Марина Васильевна! Беда! В одиннадцатом потоп!
Аватара пользователя
Cантехник-патологоанатом
Сообщения: 70115
Зарегистрирован: 01.10.2008
Откуда: Санкт-Петербург
Возраст: 54
Контактная информация:

#5

Сообщение »

Глава тринадцатая.


Марина бегала от мастерской к мастерской, но тщетно. Найти кого-нибудь посреди дня – это утопия. Даже номинально все на заявках, а уж кто где на самом деле, это неизвестно даже самому господу богу. Сделав круг по мастерским, решила проверить забегаловки, и тут ей повезло: Мещанов и Перетрухин перебегали улицу наискосок, к винному магазину. Они заметно скисли, когда Марина, окликнув их, пресекла законное желание добавить, но, услышав про аварию в одиннадцатом, облегченно замахали руками:

-В оди-н-н-адцатом! – протянул Мещанов, - Там уже Телицкий работает, с дружком своим, с Потаповым. Мы их минут сто назад встре-тили. Он сказал, чтоб мы типа не дергались, там типа засор, ну, у него все схвачено…

А Перетрухин, звучно икнув, выразился фигурально:

-Во-во… Ты Марине Васильевне еще про лопату расскажи…

Ребята были уже хороши. И когда только успевают!.. Марина побежала в одиннадцатый. Получается, Телицкий заранее знал о потопе? И откуда это он на третий день прогула так внезапно появился? Марине припомнились странные друзья, разыскивающие Телицкого, побитый Потапов… Что-то тут не так, ей-богу, что-то не так…


Телицкий с Потаповым, потевшим в той самой куртке с капюшоном, и вправду, встретив по дороге ребят, предупредили, чтоб в одиннадцатый не совались, что у них там свои разборки. На чердаке размотали принесенный с собой моток проволоки, прикинув расстояние от крыши до шестого этажа, до тридцать третьей квартиры. Примотали на конец старый вентиль, напутали вокруг него проволочный клубок с торчащими во все стороны петлями, потащили это дело на крышу. И тут вдруг какой-то шорох из темного угла чердака остановил их. У Потапова сердце ушло в пятки. «Замели!», почему-то на фене подумал он. Вообще, по дороге он думал только о том, что зря они затевают всю эту явно уголовную бодягу, из которой ничего хорошего не выйдет, а неприятностей огрести можно очень запросто. Но молчал, знал, в чем его уличит Телицкий, стоит заикнуться об отступлении. Да и предложить Потапову было нечего, а ведь что-то надо было делать. Бандиты-то ждать не станут…

Но тревога оказалась ложной: присмотревшись, друзья увидели, что в темном углу возится бомж, устраивается на ранний ночлег, расстилает картонки… Ну и шут с ним, не до бомжей сейчас, своих проблем полно. Хотя непонятно, как он сюда попал, дверь-то на чердак была заперта, самим пришлось замок ломать… Ну, шут с ним… Телицкий с Потаповым вылезли на крышу, прикинули, который из торчащих над крышей канализационных стояков – Холкин, спустили в трубу ерша. Телицкий закурил.

-Порядок… Теперь все, что выше его квартиры сливается, попрет к нему … Вот уж он тогда забегает…

Покурили, спустились на лестничную площадку повыше тридцать третьей квартиры, сторожить. Стояли, затаив дыхание, прислушивались. Раза два прошла бабка, с подозрением на них косилась. Телицкий пожалел, что не взял для маскировки бутылочку.

Постояли еще, прислушиваясь. От волнения Потапов все перечитывал дурацкую надпись на стене, он уже выучил ее наизусть, но никак не мог отвязаться: «Валю Пермякову любят все, так как она якуточка». В голове звенела тишина. Потапов, потоптавшись, спросил:

- Скоро?

Телицкий затушил окурок, поискал, куда бы выкинуть, выкинул в мусоропровод, грохнул крышкой:

- Откуда я знаю? Не сливает никто ничего. Дома никого нет.

- И чего теперь?

Телицкий молчал. У него был в запасе вариант, и когда крутили ерша, он углядел довольно-таки длинный кусок резинового шланга. Еще подумал, что может пригодиться, но отогнал эту мысль: горячая вода, да еще такой струей – это кошмар, это потоп во всем доме.

Постояли еще. Тишина. Только где-то кто-то мучил пианино спотыкающимися гаммами. Надо было решаться.

-Пошли, - коротко сказал Телицкий.

На чердаке они в момент подсоединили шланг к системе отопления. Потапов кинул конец шланга в трубу стояка, а Вова рванул кран. Вода ударила тугой струей, загудела в стояке. Пошел столбом пар. Вова скомкал подобранный у мусоропровода журнал, швырнул в трубу.

-Погнали, Потапыч! Наделаем мы дел!

Ждать теперь почти не пришлось. Что-то вдруг загремело в тридцать третьей квартире, как будто с антресолей свалился кому-то под ноги большой алюминиевый таз. Что-то загремело, потом тяжело оборвалось и рухнуло, так что дрогнул дом. Дверь вдруг распахнулась, из квартиры выскочил толстенный рыжий мужик, понесся, теряя тапки, вверх по лестнице. Ребята еле успели нырнуть в закуток у мусоропровода. Холка звонил в верхние квартиры, барабанил в двери – никто не отзывался. Он вернулся к себе, оставив двери настежь. Что-то снова загремело, Холкин голос заорал:

-Алло! Алло!.. Да отзоветесь ли вы, сволочи!..

-В ЖЭК звонит…

- Может, мы…

-Нет. Рано еще… Сидим, ждем.

-А льет-то как…

На лестнице явственно запахло паром, начали потеть стекла.

-Володя, я побегу, воду перекрою, а?..

-Рано. Бить, так бить.

Вдруг раздались женские крики из квартиры этажом ниже. Растрепанная тетка в затрапезном халате, прыгая через две ступеньки, помчалась в тридцать третью. Начался было скандал, крики, но видимо, тетка быстро поняла, что криком делу не поможешь. Она помчалась обратно, вопя на ходу:

-Маша, звони в ЖЭК!

Тишина куда-то делась. Еще ниже этажом раскрылась дверь, и еще ниже, люди вышли на площадку, встревожено загомонили, заходили, забегали по лестнице. Потапов не выдержал:

-Черт тебя дери, Вова! Пошли!

-Пошли!

В квартире стоял сырой душный сумрак. Под потолком серой медузой стоял пар, а на полу уже почти вровень с порогом колыхалась темная дымящаяся вода. Из-за угла выплыл навстречу диверсантам форменный милицейский ботинок, огромный, как буксир-толкач, дал два долгих гудка в тумане и, покачиваясь, проплыл в комнату. Ребята бодро прошлепали по коридору:

-Сантехников вызывали?

Холка, во взмокшей майке и засученных по колено штанах, занимался делом: вычерпывал ведром воду из унитаза и выливал в ванну. Он метался между туалетом и ванной, но безнадежно не успевал: вода мощным, неудержимым потоком низвергалась на пол. При виде сантехников у Холки опустились руки. Вова хладнокровно оттеснил его, на ходу разматывая трос, протиснулся в туалет.

- Чего стоите? Бегите в верхние квартиры, пусть воду закроют. Весь дом зальете!

-Да был я там уже! Никто не открывает! Нету там никого!

-Как нет? А воду кто льет? Стучите громче! Хоть двери ломайте! Леша, крути!

Холка метнулся было из квартиры, но что-то остановило его. Этот медвежеватый неуклюжий сантехник в толстой куртке с капюшоном… Где-то он его видел?.. Неясная тревога заставила Холку вернуться. Поднимая невероятные волны, он, как ледокол на полном ходу, попер в комнату. Ребята замерли: клюнул! Холка отшвырнул от стены кресло, завозился в углу. Что он там делал, из-за дивана было не видно. Но вот он понесся обратно…

Потапыч растерялся. Никогда он не был бойцом, а надо было что-то делать. Он вдруг представил себя беспомощным пятиклашкой перед огромным разъяренным десятиклассником, хотя ростом был никак не меньше Холки. Как мальчишка на футбольном поле, он просто кинулся Холке под ноги, прямо в омут горячей воды. Холка рухнул, взметнув брызги до потолка. Но еще на лету Вова что есть силы врезал по его правому кулаку. Кольцо смутно сверкнуло сквозь туман, и Телицкому удалось поймать его в воздухе.

-Бежим!

Ребята мчались вниз по лестнице, превратившейся в горную реку. Юркий Телицкий успешно лавировал между заполонившими лестницу жильцами, Потапов, мчащийся следом, то и дело в кого-нибудь врезался. А сверху, грохоча, как камнепад, нагонял их бешеный мент, мокрый до нитки, сжимающий в руке пистолет. От злобы он, видимо, был готов на все: застряв в бестолковой толкучке обалдевших от стихийного бедствия жильцов, не раздумывая, пальнул раза в потолок. Народ ахнул и исчез с дороги.

Выскочив на улицу, Вова огляделся - куда бежать? И сразу понял, что бежать некуда. Знакомый белый жигуленок тотчас же вырулил из-за угла. Сухой махал ребятам через лобовое стекло. Но не успели они повернуть к бандитам, из-за другого угла, рявкнув сиреной, выскочил милицейский козлик. В тот же самый момент вылетевшего из парадной Холку уложили на асфальт неизвестно откуда взявшиеся добры молодцы в штатском.

Ребята оказались между двух огней. Отдашь кольцо бандитам – сядешь как соучастник, сдашься милиции – с бандитами потом не расхлебаешься. Вова еще раз огляделся: сквер, густой кустарник и огромные тополя справа и слева, а впереди – улица, толпа народа на автобусной остановке, за улицей – пустая детская площадка. Вова поднял руку с кольцом, показал его братве и ментам, сделал двусмысленный жест – и нашим и вашим – и швырнул кольцо в сторону детской площадки. Обе машины тормознули так резко, что чуть не встали на передние колеса. Менты и бандиты выскочили из машин и ринулись прямо через газон за вожделенной добычей. Их оказалось на удивление много, видимо, многие из прохожих ошивались здесь не случайно.

Народ на автобусной остановке не верил глазам: менты и бандиты мутузили друг друга в песочнице. Стоящие рядом разноцветные качели-карусели сдерживали бойцов, огнестрельное оружие не применялось, но вставляли врагу не по-детски. Время от времени кто-то валился на пузо, симулируя нокаут, и начинал потихоньку рыться в песке, однако его тут же вышвыривали из песочницы, где прохиндей мгновенно приходил в сознание и снова бросался в гущу битвы. Стоял жуткий хряск. Движение на улице замерло: все, разинув рты, дивились на бесплатное зрелище. Вдруг вскрикнула женщина на остановке, что-то пребольно ударило ее в щеку. Это был зуб, выбитый мощным ударом и, как пуля, перелетевший улицу. Вдалеке, сразу со всех сторон, завыли милицейские сирены. Пора было сматываться.

Телицкий и Потапов взяли было ноги в руки, но на углу опомнились: «Вода!..» Помчались обратно.

Нежившийся за кустами на солнышке серо-зеленый «Ягуар» Виталия Ивановича проснулся и нежно замурлыкал мотором. Хозяин, наблюдавший всю эту эпопею через зеркальное стекло, наконец не выдержал, плюнул, и матерясь, дал задний ход. Битва была проиграна.

У самой парадной, уже взявшиеся за дверную ручку, друзья были застигнуты. Померкло вдруг жаркое солнышко, хоть на небе и не было ни тучки, весь мир потемнел, нахмурился – перед ребятами китайской стеной выросла Мария Ивановна. Крепкою рукою взяла она Вову за шиворот.

-Ну что, голубь мой, дождался? Довел меня, грешную? Допрыгался? Я ж тебе на одну ногу наступлю, за другую дерну, и разорву пополам! А ну, пошли!

-Марьиванна, Марьиванна…- беспомощно лепетал Вова, пытаясь хотя бы начать оправдываться, но тщетно – она тащила его за шиворот, не обращая внимания на шарахающихся от них прохожих. Единственно, что Вова успел, это вынуть из сумки разводной ключ и кинуть его Потапову:

- Леша, выручай…

Лифт не работал. Потапов помчался вверх по лестнице. Лестница-то была уже сухая, по крайней мере, просыхала! Но разбираться было некогда. Взбежал на чердак, перекрыл кран, через который почему-то уже не шла вода, сорвал со штуцера шланг, вылезши на крышу, потянул ерша из стояка. И только вытянул обросшую ерундой проволоку, только смотал и, размахнувшись, зашвырнул куда подальше, как на крыше появилась Марина Васильевна. Это она, появившись в доме некоторое время назад, прекратила потоп и спасла дом. Запотевшие стекла сразу сказали ей все, что надо. Не тратя времени на поиски Телицкого, кликнула жильцов, кто покрепче, взломали щит, вырубили электричество, взломали теплоцентр, уже с фонариком перекрыли задвижки, и потоп сразу пошел на убыль. Марина побежала по квартирам, успокаивая жильцов, давая точные советы – ущерб был не так уж велик, но еще немного – и начала бы обваливаться штукатурка. Марина летала с этажа на этаж, как валькирия, и казалось, бедствие отступало от одного ее появления. Так добралась она до тридцать третьей квартиры, с первого взгляда поняв, что лило именно отсюда. Но в раскрытую настежь квартиру ее не пустили хмурые сосредоточенные дядьки – предъявили удостоверение, заверили, что ситуация под контролем, но внутрь не пустили. Она спросила, не было ли здесь сантехника, и получив отрицательный ответ, немного успокоилась. Может быть, все еще утрясется и непутевая голова Телицкого, явно впутавшегося в темное дело, усидит на плечах.

На крыше прекрасная дева-воительница обнаружила Потапова, еле успевшего замести следы преступления. Врать он не умел, и на вопросы о Телицком начал мямлить что-то невразумительное. Но тут грохнуло в небесах, из невесть откуда взявшегося облака хлынул такой ливень, что срочно пришлось ретироваться. Тема оказалась закрыта сама собой. Беззаботное тропическое королевство, не обинуясь, отодвинуло все наши заморочки и дрязги, взамен наших грязноватых потопов обрушив на мир свой – живительный, очищающий потоп первой весенней грозы.

Добавлено спустя 1 минуту 53 секунды:

Глава четырнадцатая.


Потапыч дождался Вову на скамеечке в сквере. Вечерело, и после дождя стало заметно прохладнее, так что теплая куртка была очень кстати. Подскочил наконец Вова, довольный и веселый: грозная Мариванна оказалась женщиной отходчивой и запоздалое старание сантехника вознаградила щедро: уже в дверях сунула Вове в карман бутылочку и сверток с бутербродами. Друзья решили раскатать водочку тут же, благо, место укромное - обмыть камень, свалившийся с души – и по домам. Правда, такие истории лучше смотрятся в телевизоре!.. Ну, за успешное завершение безнадежного предприятия! Сделали по глотку, закусили - ого-го, буженина! Ну, Мариванна, дай бог тебе здоровья! Отглотнули за Мариванну, набили рты, и тут – коляска подкатила. За сбычу мечт глотнуть не удалось. Милиционеры без особых разговоров запихнули жующих друзей в фургончик, покатили. «На Зою везут», сразу определил Телицкий. Потапов совсем потерялся. Откровенно говоря, в вытрезвителе он никогда еще не бывал.

Уже заметно потемнело. Хмелевозка остановилась на светофоре, и Телицкий немедленно завозился в сумраке, роясь по карманам:

-Леха, у тебя деньги есть?

- Есть, сотня, - заморгал Потапов.

-Давай сюда. – Телицкий сунулся в зарешеченное окошечко, начал чего-то доказывать начальникам. Доказал, сунул сквозь решетку деньги. Дверцы хмелевозки распахнулись, и друзья оказались на свободе. Но, как только они завернули за угол, Телицкий дернул Леху за рукав:

- Бежим! – и рванул вперед.

Догнать Телицкого Леше никогда не удавалось. Но тут он поднатужился, и, пыхтя, задыхаясь, все-таки догнал.

-А куда мы бежим? - через силу спросил он, - Мы ж им заплатили!

- Я им в темноте вместо ста пятидесяти два червонца сунул. Ты ж опять без копейки останешься! Чадо! – Телицкий на бегу сунул в руки Потапову его сотню. – Бежим, а то сейчас опомнятся!..

И они полетели по мостовой, звеня и подпрыгивая, как два новых сияющих пятака.

Разбежались по домам, грохнулись на кровати, отключились вмертвую. Но серьезные люди в штатском поспать им дали не больше получаса. Не сговариваясь, Вова и Леша провели эту ночь в очень интересном доме на Литейном. Сначала (конечно, с каждым в отдельности) с ними вежливо поговорили в кабинете на третьем этаже, потом свезли на лифте на семь этажей вниз, где разговор был гораздо серьезнее, (но такой же вежливый). В приснопамятные времена сидеть бы и сидеть ребятам в гэбэшном подвале, но современные продвинутые методы уже к утру вынули из них все, что можно и чего нельзя. Получив подписку о неразглашении, ребята были отпущены, в чуть разное время, с расчетом, чтобы и домой добирались врозь. В общем, был уже белый день, когда, совершенно без сил, бедолаги наконец дорвались до подушек. Последнее, что подумал Телицкий, было: «Потапыч, небось, дрыхнет еще…», а Потапов: « Вова, наверно, уже на работу собирается…».

А колечко-то исчезло. Когда со всех сторон запели милицейские сирены, братву как ветром сдуло, ни одного взять и обыскать не удалось. Но соответствующие органы уже к вечеру знали, что бандиты с собою ничего, кроме синяков и шишек, не унесли. Есть у соответствующих органов соответствующие каналы. Кого обыскали, и очень тщательно, так это нашу доблестную милицию… К окруженной двойным оцеплением песочнице подвезли хитрую машину, которая зарылась в песок толстым гофрированным хоботом, до глубокой темноты в ее внутренностях что-то урчало, гудело и позвякивало. Но ничего хитрая машина не обнаружила и около двух часов ночи была увезена в соответствующее место. Все это время специалисты прочесывали окрестности металлоискателями – безрезультатно.

Кольцо исчезло. Напрасно серьезные люди в серьезных кабинетах в сотый раз анализировали видеозапись, сделанную с одной из скамеечек агентом, замаскированным под бабусю с коляской – пленка в сотый раз показывала одно и то же: кольцо, вылетев из Вовиной руки, по упругой дуге взмыло в небо… и тут камера, в упор взглянув на солнце, слепла. Для баллистических расчетов зафиксированного куска дуги хватало с лихвой, но в расчетной точке, в этой самой песочнице, кольца, сами понимаете, не было. Серьезные люди попали в серьезный тупик.

А колечко-то было знаменитое. Оно появилось в маленьком Лостенбургском герцогстве, зажатом между Францией и Бургундией в самом начале пятнадцатого века – на пальчике каталонской принцессы, десятилетней девочки, предназначенной в жены столь же юному наследнику престола. До достижения брачного возраста принцесса воспитывалась вдали от двора, под неусыпным попечением заботливых монахинь. Особых хлопот с принцессой, впрочем, не было: девочка росла здоровая, сильная и подвижная. Единственно, что беспокоило воспитательниц, это кольцо с огромным камнем, сидевшее на тоненьком пальце так туго, что снять его не было никакой возможности. Что будет, когда пальчик вырастет? Принцесса росла, как на дрожжах, очень скоро пальцы стали в два раза толще, но, к удивлению монахинь, кольцо по-прежнему нисколько не жало, как будто оно росло вместе с хозяйкой.

В скором времени хрупкая девочка превратилась в статную девушку просто потрясающей красоты, темноноволосую, с вьющимися волосами, с прекрасными синими, как будто светящимися глазами. Конечно, сразу после свадьбы молодые стали любимцами народа, а период благоденствия, вызванный тем, что вцепившимся друг в друга могущественным соседям было не до Лостенбурга, прямо приписывался чудодейственному влиянию перстня молодой невестки герцога. Но усиление маленького государства не входило в планы соседей, не брезгавших в политике ничем: в возрасте двадцати одного года всеобщая любимица вдруг умерла от внезапной скоротечной болезни. А когда в кроваво памятном 1567 году ее гробницу осквернили генуэзские мародеры, оказалось, что перстня там нет – его уже унесли неизвестные грабители, отрубив палец – даже с мертвого пальца перстень не снимался.

С тех пор Лостенбургский Перстень, то появляясь, то исчезая, обрастал леденящими кровь легендами. Постепенно он стал одним из символов Бельгии – символом, которого почти никто не видел, и в существовании которого авторитетные историки всегда сомневались. Так, Селестен Демблон о нем вообще не упоминает. Последний раз он появился перед второй мировой войной, и тут же пропал, по слухам, был вывезен эсэсовцами на территорию рейха. Видимо, в конце войны он продолжил путешествие на восток, долгое время томился в темном подвале вместе с другими «перемещенными ценностями». Его якобы обнаружил там при очередной ревизии известный деятель КГБ, примерил на свой толстенный палец и, о чудо, кольцо оделось на палец легко, а сниматься никак не хотело. Деятель таки свинтил кольцо с пальца, положил в карман, велел оформить бумаги. Было в этом перстне что-то… провоцирующее. Опять же по слухам, этот перстень был при известном деятеле во время известных венгерских событий. Став первым лицом государства, он вернул перстень в запасники, дав секретнейшую и строжайшую директиву соответствующим органам ни при каких обстоятельствах не выдавать перстень никаким законным владельцам, буде такие объявятся, не выпускать перстень из Советского Союза.

Но – где тот деятель, где тот Советский Союз? Заходили по коридорам власти люди, которых прежде и на порог бы не пустили, зазвучали речи, за которые послать бы гражданина на недолгий срок уголек ломать для Родины. Международное законодательство, общечеловеческие ценности, приоритет личности над государством – уши вянут! Шустрый министр культуры начал организовывать «возврат незаконно экспроприированных культурных ценностей»… Не верящие себе представители бельгийской стороны уже подержали заветный перстенек в руках, уже попримеряли его на свои слабосильные бюрократические пальчики. Оставались последние формальности, последние бумажные проволочки.

По счастью, никто не упразднил еще соответствующие органы, и перемена названия совсем не означает отмены строжайших и секретнейших директив, хотя жизнь и вносит в директивы коррективы. Перед самой отправкой коллекция произведений фламандского ювелирного искусства была из Эрмитажа дерзко похищена. МВД растерянно моргало, ФСБ молча держала руку на пульсе.

И вот из под самого носа самых что ни на есть компетентных органов кольцо исчезло. Растворилось в воздухе! И никто не мог представить, куда оно делось…


Впрочем, нет, кое-кто очень даже мог представить. Более того, кое-кому и представлять ничего не надо было – зачем представлять, если видел все собственными глазами! Бомж, устроившийся в темном углу чердака, чутко прислушивался к шуму потопа, к растревоженным голосам. А когда до него донесся громовый топот наших диверсантов и, елы-палы, выстрелы, бомжик подскочил к чердачному окну, спугнув притулившуюся на карнизе ворону, выхватил из-за пазухи диковинный прибор, похожий одновременно на видеокамеру и на бинокль, и ловко высадив кулаком стекло, начал наблюдение. Вот Телицкий и Потапов выскочили из парадной, отбежали немного… Вот к ним с двух сторон двинулись две машины, белый трепаный жигуленок и милицейский козлик, вот Телицкий стал озираться, ища выход из патовой ситуации. Прибор работал отлично, странный бомж мог разглядеть каждый волосок вокруг начинающейся лысинки на Вовином затылке. Вова размахнулся и швырнул кольцо в воздух. Никакого труда не составляло следить за кольцом, солнце с этой точки зрения совсем не мешало. Вот кольцо, посверкивая гранями, по упругой дуге взлетело до апогея, догнав вспугнутую бомжем ворону. Ворона, как и все вороны, падкая на блестящие предметы, заинтересованно покосилась на летящий параллельным курсом соблазнительный предмет, недолго думая, забрала его в клюв, заложила крутой вираж и ушла с курса.

Все это время, (считанные секунды), бомжик не только наблюдал, но и, очевидно, снимал происходящее, явственно комментируя происходящее на чистейшем бельгийском языке.

Исчезла ворона, исчез за пазухой замысловатый прибор, бомж точным движением каратиста отряхнул с колен песок, прошел по чердаку к двери на соседнюю лестницу, никем не замеченный, вышел на улицу. Погода была так хороша, а операция проведена так чисто, что он позволил себе немного расслабиться: столкнувшись на углу со спешащей куда-то взволнованной красавицей, он опять же на чистейшем бельгийском языке обратился к ней:

- Excuse moi, madame, puis-je vous aidez quelque chose?

-No, merci, je sui bien, - машинально ответила Марина, а про себя подумала: «Что за странный французский у этого чумазого немца…»

Добавлено спустя 2 минуты 17 секунд:

Глава пятнадцатая.




И все пошло своим чередом. На следующий день после вышеизложенных событий Телицкого, разумеется, ждала выволочка от начальника, но только выволочка. Ни о каком увольнении разговора не было - работать и так некому. К заболевшему Коновалову прибавились травмированные Мещанов и Перетрухин - один вывихнул руку, другой ногу. Между нами говоря, ничего они не вывихивали, просто нарвались на хорошую шабашку, а у Перетрухина свояк – хирург на травме. Старый циник Лева Краснов уехал на Канары. С ним это случалось раза два в год, и всегда внезапно. Ничего не помогало, ни увещевания, ни выговоры, ни промывания крови – пока не возьмет свои две недели, не успокоится. Так что, какой бы зуб ни держал на Телицкого начальник, пришлось ограничиться выговором и лишением премии, а это, как известно, дело житейское. Встряхнулся Вова и помчался по заявкам, коих и действительно было море. С утра до вечера бегал Вова из квартиры в квартиру, прихватывал время и после рабочего дня, отчасти признавая вину за прогулы, отчасти компенсируя потерю премии. Так что приплетался вечером домой без ног, а утром - вставайте, граф, вас ждут великие дела!

Потапов нашел работу – в российско-американской фирме программистом – интересная работа и оклад солидный. Правда, просили подождать до лета, когда освободится место, но до лета-то уже рукой подать! Потапов пока перехватывал то там, то сям, благо, Вова подкидывал халтурки.

А в общем, я даже не знаю, о чем рассказывать. Ничего особенного не происходило, если не считать какой-то ерунды и несуразицы: зачастили в наш небогатый достопримечательностями район иностранные, в основном бельгийские, туристы. Приезжали в Северную Пальмиру и, странные люди, мимо Эрмитажа и Мариинки прямо к нам. И у нас вели себя странно: бродили по парку, топтали газоны и лазили на деревья, причем норовили забраться как можно выше. Ну, натурально, многие и падали, повреждая конечности. И это не один и не два, это массовое помешательство какое-то, так что в нашей районной газете даже появилась рубрика «Рухнул с дуба». Потом эта эпидемия вроде бы пошла на спад. И как раз примерно в это время двоюродный племянник одного высокопоставленного городского чиновника купил шикарный автомобиль – «Ламборджини Дьябло» - четверть лимона баксов, ручная сборка, слоновая кость и крокодил в отделке… То есть даже как бы и не племянник купил, документы были оформлены на племянникову тещу, да и не стал он на этом дьяволе ездить, выяснилось, что слишком много жрет бензина – оформили генеральную доверенность, и на шикарном дьяволе стал кататься дядя этого самого племянника. Собственно, кататься, это громко сказано, некогда государственному чиновнику раскатывать, работы по горло. Радея за чистоту и экологическую безопасность, развернул госчиновник широкомасштабную кампанию по обрезке деревьев. По всему городу, особенно в нашем районе. Кампания была поддержана идеологически, газеты и телевидение пугали народ аллергией на тополиный пух, насмерть забитыми радиаторами автомобилей, короткими замыканиями и повышенной пожароопасностью. Но идеология – это семечки, а размах, потрясающий размах, не побоюсь сказать, операции! Это ж Курская дуга, Сталинградская битва! Воистину, пропал в госчиновнике крупнейший военачальник. Резали на каждом углу, в каждом сквере, резали многострадальные тополя, резали осины и липы, резали ольху и ни в чем не повинные клены. Вломились было в наш парк, начали пилить наши знаменитые дубы, но тут уж были остановлены несознательной общественностью. Десятки бригад! Техника, финансирование! Садово-парковому хозяйству остро не хватало рабочих рук. Стали набирать временных, и платили очень прилично. Весь район был завален горами срезанных ветвей, между которыми, как сомнамбулы, бродили иностранные, в основном бельгийские, туристы, потрясенные масштабностью российского административного восторга.


Потапов устроился в садово-парковое. В первое утро, правда, случился казус – бригаду перебросили на авральную работу, до обеда надо было кровь из носу проложить траншею под какой-то кабель, вдоль центральной аллеи нашего парка до здания администрации. «Там всего ничего, метров триста, - говорила кругленькая, как колобок, завхоз, выдавая лопаты, - разомнетесь с утра на свежем воздухе…», как будто все остальное время им предстояло сидеть в душной конторе. Триста метров на местности превратились во все шестьсот, так что Потапов присвистнув, брякнул:

-Вручную не справиться. Технику бы какую…

-Ща, лазер тебе выдадут, - бригадир презрительно сплюнул замусоленный окурок на землю, - копай, работник. Это раньше было все вручную, а теперь лопатою…

Потапов не брал лопаты в руки с армейских времен, в узкой и глубокой траншее ему с его габаритами было не развернуться, он безнадежно отставал от других землекопов, злился на себя, потел от стыда, но отставал и отставал. Мужики уже прошли почти по половине своих участков, а Потапов топтался где-то у пятнадцатого метра. Он с остервенением рубил проклятую землю и, конечно, кончилось тем, чем и должно было кончиться - наткнувшись на какую-то железяку, сломал черенок. Пока ходил за другой лопатой, пока искал завхоза, да еще заблудился немного на обратной дороге – парк-то у нас немаленький – мужики, закончив работу, добили и его участок. Пошли обратно, он единственный с чистой новенькой лопатой. Кто-то за спиной, не понижая голоса, матерно выразился:

-Ну, глядь, набрали интеллигентов.

А бригадир, сплюнув очередную беломорину, сказал Потапову с укоризною:

-Пришел работать, сынок – работай.

Но недоразумение быстро разъяснилось. Потапов оказался ценным работником, старательным и исполнительным, не отлынивал и не волынил. Да и здоровья у него, как у медведя. Работал за троих. Быстро он пошел на повышение, в прямом смысле – доверили инструмент, поставили на вышку … Эта работа ему понравилась, хотя поначалу было жалко смотреть, как гордое дерево превращается в корявый столб. Однако – сказали пилить, значит пилить – критического отношения к указаниям начальства Потапов никак не мог в себе выработать. К тому же, согласитесь, большая доля романтики есть в такой работе. Целыми днями на вышке, между землей и небом, и с каждой спиленной веткой неба все больше и больше, и все людские заботы, все хлопоты и дрязги – далеко внизу, такие же мелкие, как и сами люди с этой высоты. А вокруг простор, свежий ветер да вороны, кружащие вокруг, недовольно поглядывающие на разорителя их гнезд злыми умными глазами.

Однажды Потапова на вышке заметила снизу Марина Васильевна, возвращающаяся с детьми из детского сада. Они помахали ему, постояли, посмотрели на его работу, а когда вышка отъехала, Сашка с Машкой немедленно полезли в кучу только что упавших с неба веток:

-Мама, мама! Давай веточек наберем, чтобы дома листочки были!

Марина хотела сказать им, что уже поздно, что скоро уже и на улице будут листочки. В этом году обрезку почему-то начали против всех норм поздно, когда уже дерево проснулось, когда пошли соки. У Марины сердце кровью обливалось на это смотреть. Но – вдохнула горьковатый, кружащий голову запах тополевой смолы, ничего не стала говорить, махнула рукой – собирайте! Довольная мелкота закопошилась в ветвях.

-Мама, мама, смотри, что это?

Сашка, что-то отрывший под ветками, нес маме добычу на чумазой ладошке. Это был перстень темного золота с огромным прозрачным камнем. Два стебелька, сплетаясь и расплетаясь, обрамляли кристалл, почти не касаясь его, так что казалось, что кристалл висит в воздухе. У Марины горячей волной вдруг залило сердце: «Прелесть какая!» И конечно – какая женщина удержится – Марина примерила кольцо. Наделось оно легко, а сниматься никак не хотело. Оно как будто приросло к пальцу, чувствовалось, что никакими силами снять его невозможно.


Дома она первым делом намылила палец – безрезультатно. А снять кольцо очень хотелось, Марина столько раз видела его по телевизору, столько раз слышала его историю, ей совсем не улыбалось носить украденное из Эрмитажа кольцо. Пришел с работы Юра и, наскоро перекусив, побежали в милицию. Ну да, в наше отделение, где еще недавно служил Холка. Естественно, что на сей раз все пошло по строго регламентированной законом процедуре. Но не успели милицейские заполнить протокол, в отделении появились гости, которые везде ведут себя, как хозяева. Немелкие чины ФБС явились в сопровождении специалистов, как своих, так и эрмитажных, и только расположились, как подъехал лимузин бельгийского консула. Келейно решить проблему, увы, не удалось. Первое, пришлось убрать машинку для растяжки кольца. У экспертов из Эрмитажа при бельгийском консуле вдруг прорезался голос. Металл кольца, видите ли, в таком состоянии, что малейшая растяжка грозит разрушением. О хирургическом варианте, тоже четко разработанном, эфэсбэшники предпочли не упоминать, и так уж имидж их организации оставляет желать много лучшего. Хотя, что плохого в хирургическом варианте, непонятно. У нас лучшая в мире трансплантология... Черт бы побрал этого консула, из простейшего дела раздувшего такую проблему!

И тут взял слово бельгийский консул. Сделав небольшой исторический экскурс, он заявил, что в корпус мифов о Лостенбургском Перстне входит поверье о том, что Перстень, легко надевающийся и трудно снимающийся с любого пальца, вообще не снимается с пальца человека, имеющего законное право его носить. Но именно нахождение на пальце законного владельца, кем бы он ни был и где бы ни проживал, гарантирует Бельгии благоденствие. В связи с этим консул имеет полномочия подарить, а точнее, вернуть здесь присутствующей законной владелице ее собственность. И настоятельно просит российские спецслужбы обеспечить безопасность этого владения. Обо всем этом сегодня же будет послом Бельгийского Королевства внесена нота в МИД РФ… Российские спецслужбы, не дрогнув ни единым мускулом, мгновенно сообразили свою корысть и не стали перечить. Партия отложена, и, следовательно, не проиграна.

Так красавица Марина стала некоронованной герцогиней несуществующего герцогства.
Аватара пользователя
Cантехник-патологоанатом
Сообщения: 70115
Зарегистрирован: 01.10.2008
Откуда: Санкт-Петербург
Возраст: 54
Контактная информация:

#6

Сообщение »

Глава шестнадцатая.




Потапову позвонил Мишка Канатенко, рассказал об убийстве Кобзона, о том, что в интересах следствия тело до сих пор не выдают. Потапов ходил навещать вдову и детей одноклассника. Но об этом, воля ваша, я рассказывать не буду.

Добавлено спустя 1 минуту 42 секунды:

Глава семнадцатая.




Все семьи счастливы – семья сама по себе счастье. Есть точка зрения, с которой все видится именно так, что бы там ни говорил классик. Вот Виктор Петрович, на что уж разлаялись с супругой, но – прошло время, и помирились, и стали жить лучше прежнего. Супруга до сих пор чувствовала себя виноватой, это усмиряло ее непростой характер. Виктор Петрович, хоть и злился на супругу, тоже чувствовал вину: в тот злосчастный день он сгоряча приложил свою тяжелую руку к физиономии жены, так что она, бедняга, недели две из дому не выходила. Синяки прошли, история с кольцом как-то затухла, а вина все скребла сердце. Виктор Петрович, чтоб сделать присмиревшей жене приятное, затеял в квартире ремонт. Настоящий качественный ремонт, не эти подвесные европейские декорации. Он прислал своих лучших ребят, а по выходным и сам с удовольствием работал с утра до вечера, он был мастер в этих делах. Решил поменять и всю сантехнику, тем более, что все было под рукой – он по прежнему был номинальным хозяином строительной фирмы.

Супруга была просто на седьмом небе. Как-то, столкнувшись на лестнице с соседкой, не утерпела, похвасталась, в какую конфетку превращается квартира. Ударилась в подробности, и, дойдя до итальянской ванны, которую послезавтра завезет Виктор Петрович, довела змею-соседку до такой степени зависти, что та не выдержала, вклинилась в монолог:

- Ну, у вас денег, видно, куры не клюют, если тратите на то, что можно взять бесплатно.

-Как это?

-А так, что срок ваннам в нашем доме вышел. ЖЭК сейчас бесплатно ванны меняет, только заявление напиши. Кстати, те же самые итальянские ставят…

И пошла, оставив хвастунью с раскрытым ртом. Хочешь оскорбить советского человека, скажи ему, что у него много денег. А по-моему, мы так и помрем советскими человеками, какие бы виражи не закладывал правящий класс…Еле опомнившись, супруга Виктора Петровича помчалась в ЖЭК. По дороге она представляла, какой сюрприз преподнесет супругу – придет он сегодня домой, а там - ванна! Итальянская! Бесплатно!.. Но в ЖЭКе ее саму ждал сюрприз. Ворвавшись в кабинет техника-смотрителя, она увидела за столом темноволосую статную красавицу с синими, как бы сияющими глазами. На безымянном пальце ее левой руки тихо мерцал волшебным светом перстень – тот самый перстень, перепутать невозможно! Не помня себя, супруга Виктора Петровича вылетела из ЖЭКа.

Дома она не нашла успокоения. Металась из угла в угол, не находя себе места, выпроводила пораньше ремонтников, ждала мужа с черной бурей в душе. А он все не шел и не шел. А она все заводилась и заводилась. Вот, оказывается, из-за кого весь скандал был, вот для кого колечко-то! Вот он из-за кого мне рожу-то бил, сволочь!.. И когда Виктор Петрович в хорошем настроении позвонил в дверь, супруга ему это настроение обломала в момент. Крик, слезы, матюги, истерика! Полетела на пол посуда… Виктор Петрович ничего не мог понять.

А когда понял, схватился за телефон. Запершись от бушующей супруги в разгромленном ремонтом туалете, он набрал телефон хозяина. Семья, счастье… фигня все это, сопли в сахаре.




Ребята слетелись к Виталию Иванычу по первому свистку. После известных событий они сильно его зауважали. Подумайте сами, уйти после стычки с ментами через двойное оцепление просто так невозможно. А они ушли, как вода сквозь пальцы. Никого не замели. Дураком надо быть, чтоб не понять: Виталий Иваныч чисто конкретный хозяин, и у него все схвачено в самых реальных конторах. Так что пусть дураки отдыхают на нарах, а мы будем держаться за хозяина.

Виталий Иваныч, как всегда, все продумал сам, но грузить ребят не торопился, слушал, что скажут. Толстый, как обычно, вылез вперед всех:

- Виталий Иваныч, чего тут думать? Проблемы-то никакой. Дайте команду, я сегодня же колечко принесу. Зажму ее в лифте, тяпну по пальцам ножичком, и все.

Виталий Иваныч молчал.

-Не, Виталий Иваныч, в натуре. Я не врубаюсь, за что чекистам деньги платят. До простого дела не допереть…

-Ладно, горячий, остынь. «Простое дело». А можно вам простое дело доверить? Устроили бойню в песочнице… Тут свежий человечек нужен. Специалист.

Сухой, до сих пор молчавший, почесал репу:

-Виталий Иваныч, есть у меня на примете человек. В Питере проездом. Нервов нет, воображения нет, машина. В России за ним ничего. Горячие точки.

-Воображения нет, это хорошо. Ты глянь на нее, - Виталий Иваныч кинул на стол фотографию, - Красавица. У кого хочешь, рука дрогнет.

Ребята сгрудились над столом:

-Да, королева… Чего, Толстый, тяпнешь? Или слабо?

Толстый отмахивался. Что ему какая-то баба, у него рука не дрогнет. Если дело надо сделать, Толстый сделает. Но в душе, откровенно говоря, засомневался.

-Виталий Иваныч, а как это вы успели фотографию добыть?

-Так и успел. Я не в песочнице играюсь. Сухой, останься, обкашляем кой-чего…

Добавлено спустя 1 минуту 41 секунду:

Глава восемнадцатая.




Прошло время хороших денег, краткое, как все сладкое. Стащив на свалки последние вороха веток с посвежевших, как после парикмахерской, улиц, Потапов распрощался с садово-парковым хозяйством. Снова пошли разовые заработки, по календарю до лета еще, как до Пекина, а кушать надо каждый день. Но теперь уже Потапов не горевал, он попривык к самостоятельности, знал, что рядом всегда надежное плечо друга. Телицкий держал нос по ветру, и часто возвращался с заявки не только с червонцем, но и с халтурой для Потапыча. Да и гораздо удобнее многие работы делать вдвоем: та же чугунная ванна, попробуй-ка ее поставь без помощника! К тому же напряженка с кадрами в ЖЭКе подрассосалась, появилось время подумать о выгодных финансовых проектах. Теперь уж, справившись до обеда с обязаловкой, вторую половину дня ребята посвящали реальному заработку.

Однажды, возвращаясь с полными карманами и полными сумками домой (засор в мясном магазине), они встретили по дороге Марину, бегущую с работы.

-Марина Васильевна, какими судьбами!

-Как это какими? Я здесь живу. Вон в том доме, в крайней парадной…

-Ну, привет семье!..

Пошли дальше, рассуждая, что вот бывают же на свете красавицы. Кольцо на ее пальце не комментировали, не хотелось вспоминать эту мутную историю. Да и подписку давали, чего зря языками трепать.

И тут их обогнал знакомый потрепанный жигуленок.

-Смотри! Вот гады! Ни фига не боятся. Хоть бы машину сменили…

-Да, хозяевами себя чувствуют… Козлы…

Потрепанный белый жигуленок проехал до угла дома, остановился под кустами уже начавшей зеленеть сирени. Из него вылез парень в спортивном костюме, поднырнул под кусты, пробежался вдоль стены и нырнул в дверь крайней парадной.

Пройдя несколько шагов, ребята остановились, как вкопанные, переглянулись, и бросились следом. Телицкий отшвырнул на газон тяжеленную сумку с инструментом и мчался, как мог быстро. Потапов не отставал. Только бы не опоздать!

Они не опоздали. Ворвавшись в парадную, застали Марину и спортивного парня в ожидании лифта.

Марина Васильевна очень удивилась:

-Ребята! Куда вы так несетесь?

-Мы… мы…

-Мы к вам, Марина Васильевна, - выговорил справившийся с дыханием Вова.

-Ну, милости прошу, - невольно улыбаясь на пыхтящих друзей, ответила Марина. А им-то было не до смеха.

Втиснувшись в лифт, ребята оттеснили Марину в угол, загородив от опасного попутчика. Ей не очень-то было удобно дышать в потный затылок Потапова, но отодвинуться было некуда, сбоку, как деревянный, стоял Телицкий.

-Вам на какой?

-На верхний, - буркнул парень.

-А нам?..

-А нам на шестой, - из угла подала голос Марина.

-Мариночка Васильевна,- нашелся наконец Телицкий, - нам бы полтинничек. До пятницы…Трубы горят…

Марина Васильевна только укоризненно покачала головой, мол, дам, конечно, погодите, из лифта хоть выйдем … Эти полминуты нос к носу с убийцей показались Потапову вечностью. А парень в спортивном костюме стоял спокойно, рассматривал ногти. Наконец приехали, после заминки, застряв в дверях, вылезли из лифта. «Неуклюжие какие», подумала Марина. Отперла дверь, недоуменно поглядев на топчущихся на площадке ребят, сказала:

-Ну, проходите. Милости прошу.

-Да мы… это… мы на секунду, мы вот…

Марина отстегнула им полтинник, но они все топтались у дверей, не решаясь уйти.

-А супруг ваш… на работе еще?

-Супруг в командировке. За новой машиной поехал. Послезавтра обещался…

Выйдя от Марины, ребята двинули пешком на двенадцатый этаж. Парня, конечно, уже и след простыл. «А может, мы зря паникуем?», подумал Потапов.

-Слышь, Вова…

Телицкий понял без слов.

-Момент! – он решительно, по-хозяйски позвонил в одну дверь, в другую. Никто не отвечал. Из четырех квартир отозвались только в одной.

Открыла сухонькая старушка, божий одуванчик.

-Профосмотр! – бодро доложил Вова и мимо нее прошел в квартиру. Заглянул в туалет, в ванную, в кухню, пощупал батареи в комнатах. Никого в квартире не было…

Потихоньку пошли вниз. Постояли еще у Марининой двери, пораскинули мозгами. Ясно было – нельзя ее оставлять без присмотра. Бандюги от нее не отвяжутся.

-Меня больше всего бесит, откуда они все всегда знают? Может, в милицию сообщить? – сказал Потапов.

-Ты, блин, Леха, бараном и помрешь. От милиции они все и знают. Тебя второй раз в Большой Дом возили? Инструктировали? Говорили, охрану ей обеспечат? Где та охрана? Если б не мы, зарезал бы он ее сейчас в лифте, кольцо вместе с пальцем бы забрал.

Потапов и сам все это понимал. Но что тут сделаешь, с детства он доверял государству, и сколько оно его ни кидало, никак не мог переучиться.

Тут же на площадке, составили кое-какой план действий. Самое главное, сейчас не спугнуть бандитов. Если они сейчас уйдут, то потом черт знает где и когда вздумают напасть. Как тогда охранять Марину? Поселиться к ней, что ли?..

Спокойно вышли из парадной, пошли, не оглядываясь, чувствуя спиной взгляды из-за кустов сирени. Телицкий, как ни в чем не бывало, подобрал с газона сумку. Перешли улицу, зашли в гастроном, из винного отдела сквозь витрину глянули – белый жигуленок и вправду стоял на том же месте. Взяли бутылку, демонстративно вынесли ее в руках на улицу, на глазах у бандитов спрятали в сумку, потихоньку побрели по улице. Завернули за угол и бросились чуть не бегом окольным путем обратно. Подбежали к дому с другого угла, сорвали замок с подвальной двери, пригибаясь, прошли по подвалу до Марининой лестницы, ломанули дверь и бегом на шестой этаж. Удивленная Марина открыла нежданным гостям, которые на сей раз не топтались на пороге, а войдя, стали тщательно запирать все запоры.

Добавлено спустя 2 минуты 16 секунд:

Глава девятнадцатая.




Уже стемнело. Давно отобедали, и пока Марина купала и укладывала детей, Потапов заварил чай. Водочка сегодня что-то не пилась, хозяйка только омочила в своей стопке губы, да и гости выпили по пятьдесят грамм, и баста. Так и стояла бутылка на столе несъедобным украшением. Угомонились дети, Марина вышла на кухню, щурясь на свет, сняла с заварочного чайника румяную барыньку, разлила по чашкам чай.

Поначалу Марина, как и Потапов, вспомнила про милицию, но с желчными возражениями Телицкого вынуждена была согласиться. Дело в том, что Юра служил срочную в спецназе, кое-что в кое-чем понимал и в первые же дни начал сомневаться в наличии обещанной охраны. Он даже звонил по оставленному чекистами телефону, но его поставили на место, мол, организация спецмероприятий не вашего ума дело.

-Вот, - схватился за мысль Потапов, - в ФСБ и позвонить! Они-то уж дело знают.

-Позвони, позвони, - покивал Телицкий, - У тебя гарантия есть, что эти бандюги на ФСБ не работают?

-Бандюги? На ФСБ? Ты чего, бредишь?

-Сам ты бредишь! Их взять можно, раз плюнуть. Ты их приметы на Литейном давал? Фотороботы составлял? Похоже получилось? И у меня похоже. А они ездят по Питеру среди бела дня, не прячутся. Машину не сменили!

-Ох, Вова, что же делать-то?

-Не знаю. Всяко, не в ФСБ звонить. Им главное, кольцо бельгийцам не отдать. Они и нас с тобой заодно пришьют, чтобы свидетелей не оставлять.

-А у меня телефоны консула есть, - сказала Марина, - только я…

-Подписочку давали-с, Марина Васильевна? – усмехнулся Телицкий, - ну, ну…

-Вот с чего ты такой, а? - вдруг взъелся Потапов, - Свои же! Своим не веришь!

- Меня, Потапыч, в пионеры принимали в колонии строгого режима. И все эти, из органов, мне совсем не свои. Вот ты мне свой. Тебе я верю. А им не верю.

Примолкли. Вечно мы так, думал Телицкий, надо о деле думать, а мы за принципы деремся. Вова прав, думал Потапов, как ни горько, Вова прав. Не на кого нам надеяться. Только на себя.

А кольцо – вот оно, рядом – шептало что-то душе, посверкивало гранями темного кристалла, как бы висящего над сплетением двух стебельков… да нет, куда же мы смотрели! Это же две змейки сплелись, две ядовитые змейки, кусающие друг друга? целующие? кто разберет!…

Телицкий заговорил, но Потапов с первого слова знал, что он скажет, и был с этим согласен на все сто.

-Избавиться надо от этого кольца, вот что, - сказал Телицкий, - Посмотри, Потапыч, стоит ли эта железка этого пальца? Этой руки? Этой женщины? Это же просто железка!

-Разрубим его, и дело с концом, - радостно подхватил Потапов, - Марина Васильевна, разрешите в инструментах покопаться. У супруга зубильце небольшое, я думаю, найдется.

Растерянная Марина показала Потапову шкафчик с Юриным инструментом. Она чувствовала, что готова сейчас на все, лишь бы отвести опасность подальше от дома. От детей.

Укрепили на краю стола тисочки, пристроили, как надо, Маринину ладонь, Потапов похвалил Юру – отличный инструмент в идеальном состоянии, наставил зубило и тюкнул молоточком. Зубильце перерубило кольцо как раз между выгравированными внутри словами на непонятном языке. Mugere Videbis осталось на одной половинке, а Sub Pedibus Terram – на другой. И тотчас же дрогнула земля, что-то ухнуло в темной вышине за окнами, внезапный порыв ветра пронесся над вершинами, поднимая в воздух заспанных ворон. Погасли фонари сразу на нескольких улицах, где-то вдалеке сработала сигнализация сразу нескольких автомобилей, так что Колян, задремавший за рулем дежурившей в кустах сирени машины, проснулся и толкнул в бок напарника: «Толян! Не спи, замерзнешь!»

Марина, Телицкий и Потапов решили отметить это дело. Но водки не хотелось. Обмыли это дело чаем. Хороший напиток чай, не было бы чая, давно бы пьяный под столом валялся.

-Ой, мальчики, - вздохнула Марина, - как сто пудов с души свалилось! Ну в самом деле, какая я герцогиня! Я садовница, у меня знаете, какой диплом… Меня в Павловский парк приглашают работать. Вот Сашка с Машкой подрастут…




Телицкий сунул кольцо в карман, выскользнул на лестницу, бесшумно спустился в подвал, прошел к самой дальней парадной, никем не замеченный, завернул за угол дома. Во всей округе не горело ни фонаря, и это было на руку Телицкому, знающему район, как свои пять пальцев. Он зашел к кустам сирени с тыла, подкрался совсем близко к знакомому жигуленку – один братан спал, уронив голову на руль, другой сидел прямо. Тоже спит? Нет, щелкнул зажигалкой, закурил… Тишина стояла, как на кладбище. Только где-то за домами пытались что-то спеть хором пьяноватые женские голоса. Отойдя подальше от Марининого дома, Вова позвонил из автомата в бельгийское консульство, договорился о встрече, осведомился, на какой машине подъедут. Чуть выждал, позвонил в ФСБ, назвал им место и номера и марку машины бельгийцев.

Две машины подъехали почти одновременно. Телицкий понаблюдал, как выясняют отношения наши с ненашими, и вынес им кольцо. Довел до сведения эфэсбэшника, что за Мариной Васильевной охотятся бандиты, но наткнулся на стену: ситуация под контролем, не волнуйтесь. Вообще, их, и тех и других, так поразило разрубленное кольцо, что они даже не заметили, как Вова ушел.

Машины в кустах сирени не было. Ну и оперативность!.. На всякий случай той же тихой сапой возвратился Телицкий к Марине Васильевне, доложил хорошие новости. И услышав свой голос, понял, что сам себе не верит. Потапов тоже не обрадовался:

-Что-то слишком уж быстро… Подозрительно все это. Я понимаю, ФСБ использует бандитов, но чтобы прямую связь держать…

Да, подозрительно… Улыбались и подмигивали стопочки на столе, нетерпеливо ворочалась в морозилке еле початая бутылочка, самое время врезать по сто грамм, да и разбежаться, но неспокойно было на душе, в чудесное избавление не верилось. И правильно – никто и не думал предупреждать бандитов, никто не снимал поста. Просто подвыпившая девичья компания, нестройно, но с энтузиазмом распевавшая что-то про какую-то березу, набрела в темноте на белый жигуленок. Девчонки никак не могли пройти мимо, не выяснив, чем занимаются в таком укромном месте два молодых симпатичных парня. Почему-то им сразу пришла в головы самая пикантная версия:

-Ребята, у вас че, свиданка здесь? Вы че, блин, голубые?

Коляну с Толяном такая версия не понравилась. Завязалась перебранка, впрочем, весьма добродушная – клевые были девчонки, совсем не вредные. Кончилось тем, что, набив полный салон голых локтей и коленок, ребята отчалили в гости. Дежурство это ведь на фиг никому не нужно. Отзвонимся утром, и хорош. Дисциплина в армии задолбала…

А на Марининой кухне было невесело.

-Может, Марина Васильевна, разбудить детей, да и вывести вас отсюда? Пока темно?

-А куда?

-Да хоть ко мне…

Собрались было будить Сашку с Машкой, но подумали и одумались. Эти бараны, может, просто место поменяли. Ведь они сдуру и стрелять начнут.

-Ну, ладно, Марина, вы только не нервничайте. Завтрашнее утро… то есть, уже сегодняшнее - и все. Потом вы засветитесь без кольца, и они от вас отстанут.

Телицкому хотелось успокоить Марину, но врать нельзя было. Ничего еще не кончилось. Вся битва еще впереди. Он вдруг почувствовал себя безмерно старше этого лобастого медведя и этой юной женщины, красавицы со светящимися глазами. Почувствовал, что вся ответственность за них лежит на нем. Ответственность? Перед кем? Неведомый Кто-то смотрел сверху в его душу требовательным суровым Взглядом. Но тут Вова одернул себя: не лезь не в свои сани. Твой жанр – легкомысленная повесть…

-Леша, давай-ка договоримся, как следует, да и поспать хоть немного надо.

-Ты думаешь, завтра утром?..

-Да, потом-то все рассосется. Скорее всего, тот же парень завтра у лифта встретит. Вы, Марина, когда детей в садик ведете?

-В пять минут девятого выходим.

-Самое то. На работу все уже ушли, а школьникам еще рано. На лестнице пусто… Я пораньше выйду, из подвала вам сигнал дам, когда он зайдет. В глазок глядите, куда пойдет. Ровно восемь ноль пять выходите. Дети пусть шумят…

-Детей я не выведу, - отрезала Марина.

-Ну, хорошо. Пусть дети из квартиры шумят, это можно устроить?

-Это можно. Шуметь мы любим.

-Ну и ладно. Теперь, Потапыч, слушай сюда. Дело серьезное. Парень зверь, настоящий профессионал. Ты видел, как он нам на ноги смотрел?.. и мышцы… Ты меня к нему, из лифта выходя, притер. Там не мышцы, сплошное железо.

Потапыч сглотнул:

-Может, мне чего-нибудь в руку?.. Фомочку?

-Не надо. Леша. Ты мужик крупный, на площадке с фомкой не развернешься. Действуй руками. Да ты не боись, продержись секунды две, там и я подскочу. Отобьемся.

-Жалко, Юры дома нет, - вздохнула Марина Васильевна, - он у меня такой…

Все же надо было немного поспать. Марина постелила одному в спальне, другому в большой комнате на диванчике, сама пошла к детям. Села в кресло, прикрыла глаза и тут же провалилась в черную яму. Казалось, всего на секунду, но, очнувшись, увидела, что уже сереет за окнами утро. Пошла будить бойцов. Постели были нетронуты. Телицкий спал на полу в коридоре под входной дверью, а Потапов, сдвинув кресло, упирался ногами в балконную дверь. «Защитники мои», с нежностью подумала Марина.

Телицкий убежал, Марина подняла детей, умыла, накормила завтраком, объявила им, что сегодня одеваться будут совершенно самостоятельно, и притом наперегонки. Сашке с Машкой эта идея понравилась, они помчались к вешалке, но мама их осадила: рано еще, начинать по команде, и снесла их курточки и ботинки в комнату. Потапов все это время сидел в кухне у батареи, боялся пропустить сигнал.

Из подвального окошечка Телицкому были видны только ноги выходящих из парадной. Дверь хлопала и хлопала, люди разбегались на работу. Потом и вправду наступило затишье. Телицкому показалось, что прошла вечность, когда у самого окошка промелькнули знакомые кроссовки. Выждав немного, он условным стуком стукнул по трубе. Потапов, чуть не сбив с ног Марину, ринулся к глазку. Увидел, как бесшумной тенью проскочил убийца мимо двери. Значит, нападет сверху.

В восемь ноль четыре Марина дала команду: «Обувайсь!» И тотчас же в комнате поднялся гвалт - два ботинка, Сашкин и Машкин, были связаны шнурками. Марина вышла из квартиры, крики детей зазвенели в гулкой тишине лестницы. Потапов стоял в дверях. Бледная Марина крикнула детям: «Веселее, копуши!» и нажала кнопку лифта. Двери лифта уже закрывались перед ней, когда внезапно, как из воздуха, за спиной возник убийца и втолкнул ее в лифт. Потапов не успел перехватить его, даже не понял, как он сумел проскочить мимо. В последний момент выскочивший снизу Телицкий выдернул бандита на площадку. Тот сделал какое-то движение, Вова не успел ничего понять – как будто граната лопнула в голове. Уже без сознания он, ломая ноги, полетел вниз по лестнице. А убийца развернулся к Потапову. Лишь мгновение смотрели они в глаза друг другу, но это мгновение сказало Леше все: перед ним стоял хищник, который сейчас убьет его, и спастись нет ни малейшего шанса. Потапов, теряя память, бросился на врага с надеждой перед смертью причинить ему хоть какой-то урон. И киллер как-то исчез из поля зрения. Потапов пришел в себя от собственного голоса:

-Вова, Вова !..- оказывается, он уже стоял на коленях перед лежащим Телицким, - Вова, очнись!

Телицкий с трудом разлепил глаза.

-Повоевали, Леха…- прохрипел он, - Все нормально?

-Нормально, нормально! Вова, вставай, прошу тебя!..

-Погоди, не беспокойся. Встану, куда я денусь. Ничего мне не сделается. Марина, как ты?..

-Сейчас, Володенька, я скорую вызову.

-Не надо скорую. Уходить нам надо. Как он меня…

Вова потихоньку приходил в себя. С помощью друга поднялся на ноги, глянул на верхнюю площадку:

-Ну ты, брат, перестарался! – киллер, сбитый Потаповым с ног, ударился об стену с такой силой, что выколол затылком огромный кусок кирпича. Теперь он лежал на бетонном полу, из-под головы его неестественно быстро растекалась темно-красная лужа. Большой нож, сияя холодным лезвием, лежал рядом. Потапов стоял столбом. Если честно, сегодня он впервые в жизни ударил человека по лицу.

-Валим, ребята, скорей отсюда! – торопил Телицкий.

Но уйти так сразу не удалось. Марина, выскочив из лифта, первым делом захлопнула дверь в квартиру, и теперь оказалось, что открыть ее не может – ключи остались внутри. Собиралась!.. Пока дозвались к дверям Сашку с Машкой, пока они тащили из кухни стул, пока мама объясняла им, что нажать и как повернуть, Телицкий молил бога уберечь от ненужных свидетелей. Потом, потом мы во всем признаемся сами, все расскажем, как было, но только не сейчас, ментам под горячую руку. Господа-товарищи… Господами вы не стали, а товарищами никогда и не были. Так что ну вас к черту, и так тошнит… Этому вот скорую действительно надо бы… Открылась дверь, и началась работа посложнее: присев перед детьми, Марина пыталась развязать накрепко затянутый узел. Сашка с Машкой так и ходили, связанные шнурками. Телицкий наконец не выдержал, схватил ножницы и разрубил этот гордиев узел. Марина подхватила сразу обоих детей на руку, другою рукой прижала их головки к груди, чтобы не видели лишнего, внесла в лифт. Телицкий запихнул следом стоящего столбом Потапова. Нажал на звонок соседской двери и заклинил кнопку обломанной спичкой…




Бандиты, ждавшие за углом, недоумевали: время шло, а киллер все не появлялся. «Тля буду, ушел он с кольцом через черный ход», дундел на ухо Сухому Толстый. «Нету там черного хода». «А подвал?», чтобы хоть как-то возразить, начал Толстый, и осекся. Подвал! Как же они сразу-то не доперли! Кинул их киллерок, кинул, сто пудов!..

И тут двери парадной широко распахнулись, мы вышли на улицу, веселые, беззаботные, ни черта в этом городе не боящиеся. Проходя мимо бандитской машины, красавица Марина помахала отупело пялящимся на нас братанам, для особо сообразительных – сперва одной рукой, потом другой и по откинувшимся челюстям поняла, что информация дошла. И мы пошли дальше, а Сашка с Машкой немедленно устроили пятнашки вокруг мамы. Правда, у Телицкого видок был не ахти, как после вчерашнего, да и Потапова немного знобило, ведь не каждый день убиваешь человека, пусть и убийцу, пусть и защищая беззащитных… Он поеживался, глядя вокруг, думал, что вот, газоны зеленые, деревья зеленые, вот-вот зацветет черемуха, и мы вздыхаем полной грудью – наконец-то весна, а это уже и не весна, это уже почти лето, а весну-то мы пропустили и не заметили. Которую уже весну мы пропускаем, не замечая…

Мы отошли уже порядочно, когда вдруг коротко взвыла сирена, пробив братков холодным потом, и подскочила к крайней парадной скорая. И чуть поотстав, две конкретно неприятные машины привезли целую бригаду конкретно неприятных мужиков. Бравые санитары и докторша кинулись в двери и через некоторое время вынесли покрытые белой простыней носилки. Из-под простыни торчали ноги в знакомых кроссовках и серых спортивных штанах. Братаны растерянно переглянулись. Что им оставалось? Задним ходом за угол, и полный газ, прочь с проклятого места.


На углу нам встретилась женщина в сереньком плащике, с гладко зачесанными темными волосами, с мрачным, никогда не улыбающимся лицом. Поравнявшись с нами, она приподняла глаза, негромко сказала:

-Здравствуйте, Володя.

Телицкого как громом ударило. Он остановился, как виноватый пес перед любимой хозяйкой, и что у него изобразилось на лице! Словами не передать… Они стояли и смотрели друг на друга, а мы деликатно пошли дальше.

Город кипел обычной дневной жизнью. Спешили люди, каждый в свою сторону, спешили автомобили, шурша шинами по свежевымытому асфальту, спешили куда-то по голубому небу свежевымытые облака. Мещанов и Перетрухин перебегали улицу наискосок, к винному магазину.
Аватара пользователя
Cантехник-патологоанатом
Сообщения: 70115
Зарегистрирован: 01.10.2008
Откуда: Санкт-Петербург
Возраст: 54
Контактная информация:

#7

Сообщение »

На этом закончилось.

Буду рад,если хотя бы один

человек-это прочитал.

:)

Водопроводчик

#8

Сообщение »

ух вот это вещь!

Аватара пользователя
Cантехник-патологоанатом
Сообщения: 70115
Зарегистрирован: 01.10.2008
Откуда: Санкт-Петербург
Возраст: 54
Контактная информация:

#9

Сообщение »

Значит,не зря старался.

:)

Реклама
Инженерная сантехника ТЕРЕМ
Реклама
Гость

#10

Сообщение »

Буду рад,если хотя бы один

человек-это прочитал.

Эак писал(а):
Скажу чесно, я такой текст читать не буду! Слишком букв много!

Аватара пользователя
Сантехник-профи
Сообщения: 2706
Зарегистрирован: 02.12.2008
Откуда: Киев и рядом
Контактная информация:

#11

Сообщение »

Макс

+1 или когда а пенсии, или в сантехнике ничего нового и интересного для меня не будет

...не пинайте за знаки препинания, иногда просто буквы пукаю...холол я...
VIP-газосварщик
Сообщения: 1203
Зарегистрирован: 22.02.2009
Предупреждения: 1
1
Контактная информация:

#12

Сообщение »

На выходных осилю,извините,когда бесплатно дорвусь.

Аватара пользователя
Сантехник-профи
Сообщения: 1589
Зарегистрирован: 02.02.2009
Откуда: Подвалы Украины
Контактная информация:

#13

Сообщение »

Скажу чесно, я такой текст читать не буду! Слишком букв много!
Макс писал(а):
+1 букв внатуре до ,,,, в общем много :)

Никто не умрёт девственником. Жизнь всех поимеет
Аватара пользователя
Cантехник-патологоанатом
Сообщения: 70115
Зарегистрирован: 01.10.2008
Откуда: Санкт-Петербург
Возраст: 54
Контактная информация:

#14

Сообщение »

Ну гляньте-люди добрые.

Они и сюда всей кодлой добрались.

:?

Гость

#15

Сообщение »

Они и сюда всей кодлой добрались.

Эак писал(а):
Так форум общий :-)


Новая тема Ответить

Вернуться в «Приколы, анекдоты и рассказы про сантехников»

Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и 1 гость